На мир не осталось времени. Он убедит их в своей правоте силой. Он, а не правнук дракона с его проклятым куда более живучим, чем все думали, даром.

Даже если это станет единственным правильным поступком за всю его долгую жизнь.

На кресле лежало дурацкое платье, в котором агент Пижма впервые заявилась в его пещеру. Розовое, с множеством рюшей и кружев, с огромными дутыми рукавами. За эту пару недель Лео достаточно хорошо узнал её, чтобы понимать: по доброй воле Пижма в подобную тряпку ни за что бы не нарядилась. Он должен был догадаться, что в деле замешан совет. Быть может, тогда он поборол бы гордость чуть раньше, сразу обратился бы к матери и попаданка попала бы только в другой мир, но никак не в беду.

Теперь же… Леонард прекрасно понимал, что Ювеналий не оставит её в покое. Единственный дорогой… да, чёрт подери, как она говорит, дорогой ему человек, не обладающий магией, не способный за себя постоять. Председатель либо начнёт шантажировать горе-алхимика её жизнью, либо, получив желаемое, отомстит и испепелит девушку при первой возможности.

Дракон приподнял платье за рукав, надеясь спрятать, чтобы не привлекало лишнего внимания, но, сам от себя не ожидая, прижал его к носу.

Она бросилась защищать его от селян. На полном серьёзе посчитала, что местные жители достаточно жестоки, чтобы навредить ему, и полезла в драку.

А ещё она не выстрелила. Лео, как и его мать, изучал оружие других миров в университете, он точно знал, что то, что принесла с собой агент, звалось пистолетом и могло лишить жизни любого в толпе.

Но она не выстрелила.

Собиралась, направляла оружие на едва не ослепившего её идиота, но, когда Лео уже бежал, чтобы остановить её, выстрелила в воздух.

Поэтому он впустил её в дом, поэтому доверился, хоть, наверное, и не стоило.

— Проклятье! — он скомкал платье и зашвырнул подальше в угол. Звякнул и покатился по полу сосуд со странной жидкостью, так удачно дезориентировавшей перебегунчика. Перцовый баллончик не считался оружием, поэтому не входил в список изучаемых, но Леонарда впечатлил. Дракон поднял сосуд и отнёс на стол к собственным декоктам. Пижма бы хмыкнула, оценив его бережливость.

Пижма…

Циничная, жестокая, уверенная в себе… или пытающаяся таковой казаться, она залезла к нему под кожу, впиталась, стала частью его жизни, необходимостью, дыханием. Неправильно! Всё неправильно и не так!

Это не любовь. Не могла, не имела права быть любовь. Любовь — не такая. Она полна нежности и красивых слов, смущённых вздохов и долгих вечеров со стихами и романами в мягких обложках.

Любовь не могла быть молчанием! И уж точно она не могла быть руганью, ершистыми замечаниями, презрительными взглядами и взаимными уколами.

Или могла?

Уже усевшись, Леонард снова встал, вернулся в общую комнату, поднял, расправил и, аккуратно сложив платье, спрятал его в сундук. А потом, по совершенно непонятной самому себе причине, одним махом скинул со стола всё, что пол ночи, назло Ювеналию, аккуратно выставлял в одному ему известном порядке. Разлившийся чай смешался с густой жидкостью из пробирок, склянки зазвенели, раскатившись по полу. Уцелело лишь алое зелье в маленьком продолговатом сосуде. Зелье, над которым, вопреки советам председателя, он работал долгие годы, и которое так и не сумело превратить его в дракона, способного защитить хоть кого-то, лишь в жалкое подобие.

Леонард поднял печально сверкнувшую склянку и со всей силы запустил её в стену.

Он всегда был слабаком. Бесталанный, бессильный, смешной дракон-неудачник. Но он должен был защитить всех, кто ему дорог. Защитить её. Потому что, если он окажется слаб и в этот раз, если уступит Ювеналию, старик не пощадит никого.

Он должен стать сильным. Ради неё.

Ради странной, неправильной, колючей девчонки с растрёпанными волосами и щербинкой меж зубов. Девчонки, которая видит в нём лишь весёлое приключение, «развлечение», девчонки, не позволяющей себе полюбить по-настоящему. Ну, или хотя бы как в книжках.

Гонять туда-сюда пару расторопных, но необычайно тупых охранников было весело. Нет, конечно, Леонард не нуждался ни в заказанных морепродуктах, ни в свежих листьях кусачника колючего (ну и что, что он на вас живого места не оставит? Он чудесно пахнет, а мне это необходимо для вдохновения!), ни в хоровом пении на фоне. Зато суетливая парочка прекрасно отвлекала внимание остальных участников действа и создавала впечатление бурной деятельности.

Несколько раз заходил Ювеналий: демонстративно пошевелить своими мохнатыми бровями, проверить, не решил ли Ангуссон сварганить что-нибудь взрывчатое и способное обрушить своды пещеры или превратиться в лягушку и оставить его грознейшество без главного приза. К сожалению, его знаний о зельях вполне хватало для того, чтобы контролировать процесс. По крайней мере, чудесный сонный вар, способный одним запахом избавить Лео от компании охранников, он распознал ещё на стадии кипячения желчи древостоя.

Оставался лишь один выход: действительно приготовить зелье. Зелье с ма-а-а-аленьким секретом.

День неумолимо близился к завершению. Темнота игриво заглянула в пещеру, накрывая маленькие вентиляционные окошки тяжёлыми лапами. Дюжина солдат, охраняющих лабораторию снаружи, уже успели проклясть свою нелёгкую долю, а также чрезмерную доверчивость, заставившую их выступить против смены власти и ввязаться со старым председателем в явно незаконное дело. Тучи затягивали небо всё плотнее, укутывая его в дымчатое покрывало, лишь сбледнувшее солнце продолжало упрямо выглядывать в просветы то тут, то там, подмигивая уставшим стражам.

— Похолодало, — флегматично тянул один.

— Дров бы подкинуть, — согласно кивал другой.

— Или к костру подвинуться…

И охранники синхронно сжимали кольцо у огня, всё меньше внимания уделяя мрачному входу в пещеру.

В пещере же никто и помыслить не мог об отдыхе.

— Ты отвлекаешься, Леонард? — стоило дню перевалить за середину, а работе закипеть всерьёз, Ювеналий перетащил в лабораторию и устроился в кресле, что так полюбилось Пижме, зорко следя за каждым шагом, каждым движением дракона.

— Думаю.

— Не стоит слишком много думать, мальчик мой. Это не приводит ни к чему хорошему. Особенно когда ты думаешь, как бы обдурить колдуна, который несколько старше и умнее тебя.

— О, не извольте беспокоиться, господин Ювеналий! У меня и в мыслях не было обдурить старого умного колдуна, — Лео с невинным видом поболтал мутной жижей в пробирке, понюхал, поморщился и выплеснул в огонь. — Только вас!

— Маленький гадёныш!

Ангуссон слегка склонился, благодаря за комплимент.

— Ума не приложу, чем вам так не угодили драконы, — руки Лео мелькали над столом, смешивая, растирая, выискивая нужные строчки в корявых пометках на полях старых заляпанных книг. — И, тем более, чем вам так не угодил я.