Он был рад, что сказал это, когда увидел, как загорелись ее глаза.

– Правда?

– Я же уже говорил тебе: я тебе никогда не врал.

Она мгновение переваривала это:

– Возможно. Но до этого вечера ты никогда не признавался, что думал о моем участии в отправлении двух моих дядей на тот свет.

Господи, спаси и помилуй! Вот она – расплата за грехи.

– Это было временное помешательство после того, как Шеридан сегодня выяснил, что оба твои дяди собирались продать этот дом. И как только он мне это сказал, я отправился сюда, хорошо не подумав о том, что услышал. Но, если честно, дорогая, как только я здраво поразмыслил над услышанным, я понял, что это чушь.

Беатрис провела пальцами у него по груди.

– Так что на самом деле ты не думал, что я могла убить их обоих?

Его желание успокоить и убедить ее боролось с желанием подразнить ее. Последнее победило.

– Конечно, думал. – Когда Беатрис уставилась на него раскрыв рот, он безмятежно добавил: – Твои собаки подчиняются каждому твоему приказу, так что ты вполне могла дрессировать их несколько месяцев и обучить их, как стянуть дядю Эрми с лошади и сломать ему шею. Затем, когда на сцене появился мой отчим, ты научила их, как столкнуть его с моста. Теперь мне все это ясно как день.

– Грей! – закричала Беатрис, хотя было видно, что она сдерживает смех.

– Ты же хвасталась мне тем, как они у тебя хорошо выдрессированы.

Беатрис хлопнула его по плечу рукой:

– Я не учила их убивать, ради всего святого!

– А значит, эта моя теория летит в тартарары.

Когда он улыбнулся ей, Беатрис закатила глаза:

– Ты на самом деле неисправим.

– Ты меня спутала с Торном.

– Не спутала. – Она стала серьезной и прижалась к его боку. – Может, ты и лучше скрываешь свои наклонности, но вы с Торном гораздо больше похожи, чем ты готов признать.

Грей молчал какое-то мгновение, потом спросил:

– Ты на самом деле так думаешь?

Беатрис кивнула, потом долго смотрела ему в глаза.

– А почему ты так надолго расстался со своей семьей?

Грей напрягся. Это было именно то, чего он боялся: он не хотел никого пускать себе в душу. Он не хотел, чтобы кто-то видел его слабости. Пусть даже и человек, к которому он питал интерес, о котором ему хотелось заботиться, который волновал его, как Беатрис.

– Они жили в Пруссии. Я жил здесь. Мне кажется, что это очевидно.

Беатрис внимательно оглядывала его лицо:

– Тут замешано что-то гораздо большее.

Да будь она проклята за такую прозорливость и чувствительность! Почему никто из его семьи не догадался о том, как дела обстояли на самом деле? Почему только она?

Но он не мог позволить ей видеть его глубоко спрятанные страхи.

– Ты что-то себе нафантазировала.

– Не думаю.

Он наклонился над ней и прошептал:

– Я не хочу говорить о своей семье. И, кстати, о твоей тоже. Если у нас впереди вся ночь, то я хочу провести ее за более приятными занятиями. Например, вот такими. – Он опустил руку и положил между ее ног. – Я снова тебя хочу. – Боже, это было правдой. – А ты хочешь?

– Ты знаешь, что да, – мягко ответила Беатрис.

Только таким способом он мог не дать ей догадаться о том, что он скрывает, о его позорных тайнах. Ему только требовалось не выпускать ее из постели.

* * *

Грея разбудил какой-то шум. В первое мгновение он оказался дезориентирован. Где он?

Затем он почувствовал теплое тело рядом с собой и понял, где находится. Он с Беатрис. В ее доме. Это означало, что он заснул. И она тоже заснула. А судя по тому, что в окно пробивался свет, наступило утро. Проклятье! Ему давно уже следовало уйти.

Грей бы прямо сейчас выскочил из кровати, но только в этот момент он как раз понял, какой звук услышал. В первое мгновение он еще не проснулся, и затуманенный сном мозг не отреагировал, как следовало. Рядом с ним взвели курок.

– Вставай! Немедленно!

Черт побери! Грей знал этот голос. И все это должно плохо закончиться.

Рядом с ним проснулась Беатрис.

– Что происходит? – спросила она.

– Твой любовник сейчас отправится на тот свет, моя дорогая сестра, – объявил Вулф, причем с такой невозмутимостью и уверенностью, что Грею на самом деле стало не по себе и холодок пробежал у него по спине. – Тебе, вероятно, следует с ним попрощаться.

– Джошуа? – Беатрис села в кровати и натянула одеяло, чтобы прикрыть грудь. Слава богу, что в какой-то момент ночью они все-таки забрались под одеяло. – Джошуа, убери эту штуку!

Грей с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Он собирался давно уйти, если только и для того, чтобы не опорочить ее репутацию перед братом, пока он не сделает ей официальное предложение. Но Вулф смотрел на него так, что Грею стало ясно: вероятно, ему придется заплатить за это упущение собственной жизнью. А если бы взглядом можно было убить, то он уже был бы мертв.

Вулф проигнорировал Беатрис.

– Как ты смеешь? – заорал он, глядя на Грея. – Это моя сестра, ради всего святого!

До того как Грей придумал, как ему защититься от того, от чего защиты, похоже, не было, заговорила Беатрис:

– Я сама решила быть с ним. И какое тебе дело? Тебя в любом случае нет большую часть времени.

Грей застонал. Последнее, что ей следует делать, – это провоцировать брата и напоминать ему о том, что у него не получается и он не может сделать для сестры.

И Вулф определенно это почувствовал, потому что опустил дуло, направляя его строго в голову Грею.

– Прекрати! – сказала Беатрис. – Я хотела, чтобы он был здесь.

На лице Вулфа появилась неуверенность:

– Но, Беатрис…

– Уходи, я сама с ним разберусь, – сказала она Грею.

Грей не собирался этого допускать. Он встал с кровати, не стесняясь своей наготы, и уставился на Вулфа.

– Мы с Беатрис собираемся пожениться, – объявил он, понимая, что это правильно, как только слова вылетели у него изо рта.

Это поразило Вулфа. Но только на мгновение.

– Ты не можешь на ней жениться.

– Это еще почему, черт побери? – закричала Беатрис.

– Потому что он помолвлен с другой женщиной, утенок, – сообщил ее брат с такой нежностью, от которой Грей замер на месте. Но потом до него дошел смысл произнесенных им слов.

Грей нашел глазами свои панталоны, подошел к ним, поднял и надел.