– Как говорится, он лает страшнее, чем кусается. Поверь мне, что грозен он только на словах. – Когда Грей скептически посмотрел на нее, думая о том, в чем они оба подозревали ее брата, Беатрис добавила: – Он не принесет мне зла, обещаю тебе. Он по-своему любит меня.

Это было все, что Грею нужно было услышать. Он легко поцеловал ее в лоб.

– Я вернусь, как только смогу, – пообещал он и стал бегом спускаться по лестнице.

Как только Грей вышел из дома без жилетки и сюртука, которые остались лежать в кухне, Джошуа закричал:

– Подожди! Куда ты спешишь, чертов ублюдок?!

Громко топая, он спустился вниз, в прихожую, держа пистолет в одной руке, а трость в другой.

Хотя у Беатрис все еще кружилась голова от того, что ей сказал Грей, она встала в дверном проеме, загораживая его и не пуская брата.

– Пусть идет. Не нужно убивать еще одного герцога.

О боже! Она не собиралась это говорить, но фраза «еще одного герцога» будто вылетела сама у нее изо рта. Но было раннее утро, да еще после такой ночи, и она не могла четко мыслить.

– Отойди, Беатрис. Я должен проверить, чтобы этот негодяй… – Джошуа внезапно замолчал и уставился на нее: – Погоди-ка. Что ты сказала? Еще одного герцога?

Проклятье!

– Я… м-м-м… Очевидно, ты не так расслышал.

– Все я так услышал, черт побери! Какого еще герцога я предположительно убил?

Беатрис поморщилась. Ну, что ж, как говорится, коготок увяз – всей кошке конец. И раз заговорила, нужно договаривать до конца.

– Дядю Эрми, – сказала Беатрис.

– Что?!

Джошуа словно только что вспомнил, что так и держит в руке пистолет, фактически давая сестре основания себя обвинять. Он поставил его на предохранитель и положил на ближайший стол.

– Зачем мне было убивать дядю Эрми? Мне он не нравился, но причин его убивать у меня не имелось.

Беатрис вздохнула. Возражения Джошуа звучали искренне, но это совсем не означало, что он говорил правду. Может, пришло время хорошенько встряхнуть его и заставить во всем признаться?

– Не было причин? Но он же сказал, что продаст этот дом и мы окажемся на улице, если я не соглашусь стать его любовницей.

Когда кровь отлила от лица брата и его покрыла мертвенная бледность, Беатрис все поняла. Он не представлял, о чем она говорила.

– О боже, Беатрис… – выдохнул Джошуа.

– Не важно, – отмахнулась она. Теперь она жалела о том, что позволила Грею думать, будто Джошуа мог быть виновен. – Это не имеет значения.

Джошуа продолжал неотрывно смотреть на нее:

– Определенно имеет. – Смысл ее слов теперь полностью дошел до него, и он явно упал бы, если бы не трость. Он очень тяжело опирался на нее, плечи у него опустились. – Ты говоришь, что дядя Эрми… что он… Когда этот мерзкий ублюдок тебе это заявил? Когда он начал тебе угрожать?

В это мгновение Беатрис поняла, что никогда не сможет раскрыть Джошуа все, в чем она призналась Грею. Джошуа будет винить себя за то, что не защищал ее все эти годы. А он в любом случае не может изменить прошлое. У него в жизни и так уже было достаточно боли, и ей не хотелось добавлять еще больше. Значит, лучше ограничиться только шантажом, которым занимался дядя Эрми. Этого и так будет достаточно.

– Незадолго до своей смерти, – ответила Беатрис брату. – Я думала, что ты знал.

Глаза Джошуа расширились от ужаса:

– Я понятия не имел! Почему ты мне об этом не сказала?

– Потому что я боялась того, что ты можешь с ним сделать, если узнаешь. А поскольку я его отвергла, казалось бессмысленным это упоминать.

– Бессмысленным? – Лицо Джошуа исказилось от гнева. – Это совсем не было бессмысленным. Чтоб ему в аду жариться до скончания веков! Но ты права: я бы на самом деле убил его, если бы узнал об этом. И уверяю тебя: никто никогда не узнал бы, что это сделал я.

Беатрис вопросительно приподняла брови.

Поняв, что он только что сказал, Джошуа выругался себе под нос:

– Теперь мне понятно, почему ты думала, что я его убил.

– Да… И умер он вскоре после того, как пригрозил мне.

Джошуа нахмурился:

– Теперь я сожалею, что не убил этого ублюдка. Как он смел даже думать о… – Джошуа замолчал, его рука сжала набалдашник трости. – О боже, утенок, Пожалуйста, скажи мне, что он не… Что он никогда ничего такого с тобой не делал.

– Нет, – твердо ответила Беатрис. Это была самая легкая в ее жизни ложь. Она не любила врать, в особенности брату. Но в этом случае требовалось сказать неправду.

Джошуа потер лицо свободной рукой:

– Слава богу! Я бы решил, что ты врешь, только ты никогда этого не умела. У тебя все всегда отражается на лице.

Не всегда.

Она легко улыбнулась брату:

– В любом случае это дело прошлого.

– Не совсем. – Джошуа сурово посмотрел на нее: – Грейкурт сделал тебе такое же предложение? Он убедит Шеридана не продавать дом, если ты станешь его любовницей? Именно поэтому он оказался в твоей постели?

– Ты с ума сошел? Если я не отдалась дяде Эрми, чтобы спасти этот дом, с какой стати мне отдаваться Грею?

Ее брат фыркнул:

– Потому что он симпатичный и знает, как польстить женщине. В любом случае гораздо лучше дяди Эрми.

– В этом ты определенно прав. Но нет, Грей не просил меня стать его любовницей. Ты же слышал, что он говорил: он хочет, чтобы я стала его женой.

Джошуа посмотрел на нее с жалостью:

– Эх, утенок! Богатые герцоги не женятся на нищих…

– Он не такой, – решительно заявила Беатрис, не желая слушать, как он облачает в слова ее собственные страхи. – Ты не знаешь его так, как я.

– Не надо напоминать мне о том, каким ты его знаешь. – Джошуа прищурился: – Я все еще могу отправиться в их дом и вызвать его на дуэль.

Беатрис вперила руки в боки:

– Если ты только попробуешь это сделать, Джошуа Вулф, то я никогда больше не буду с тобой разговаривать. И я буду вынуждена жить на улице, потому что тебя повесят, а наша тетя не захочет иметь со мной больше никаких дел после того, как ты убьешь ее сына.

Джошуа подошел к стулу, стоявшему в прихожей, и тяжело опустился на него.

– Значит, ты думала, что я убил дядю Эрми. – Беатрис ничего не ответила, потому что ей не хотелось еще больше ранить его. Джошуа поднял на нее глаза и спросил: – Грейкурт тоже так думает?

Беатрис прикидывала, что можно сказать брату. Но он должен знать, с чем ему предстоит столкнуться.