– Он раздумывал над тем, мог ли ты это сделать. Только он думал, что ты мог это сделать, чтобы сорвать планы дяди Эрми и не дать продать этот дом.

Джошуа скорчил гримасу:

– Надеюсь, ты сказала ему, что я никого не стану убивать из-за недвижимости? Или он просто использовал свои подозрения, чтобы шантажировать тебя и затащить в постель?

Она вздохнула в отчаянии:

– Прекрати придумывать способы, использованные Греем, чтобы склонить меня ему отдаться. Я уже говорила тебе: я сама хотела быть с ним. И вообще, если хочешь знать, это я совратила его. – Услышав это, брат вопросительно посмотрел на нее, и Беатрис добавила: – Он совсем не такой человек, как ты думаешь.

Беатрис видела, как на щеке Джошуа пульсирует жилка.

– Тем временем ты думаешь, что твой брат – убийца.

Она присела на корточки у его ног и взяла его руки в свои:

– Именно поэтому я никогда не говорила тебе о своих подозрениях. Потому что понимала: если бы они оказались беспочвенными, то я принесла бы тебе ненужную боль. Но дело в том, что я подозревала тебя в этом по одной-единственной причине: я же знала, что ты убьешь ради того, чтобы защитить меня. Это просто показывает, что я знаю, как сильно ты меня любишь.

Джошуа неотрывно смотрел на нее, пока она говорила.

– Даже если я этого не показываю? – наконец спросил он. – Даже несмотря на то, что я еще не нашел способ, как тебя обеспечить, если со мной что-нибудь случится? – Джошуа тяжело вздохнул. – Даже хотя я, возможно, не смогу сохранить крышу у тебя над головой и поэтому вынуждаю тебя продаваться человеку типа Грейкурта?

– Я не продавала себя! Я люблю его, Джошуа!

Услышав это, он моргнул, а Беатрис поняла, что сказала. Но ее слова соответствовали истине. Она любила Грея, даже несмотря на его нежелание говорить о своем прошлом и подозрениях. Она любила его за его ум и доброту и за то, что он не винил ее за происходившее, когда был жив дядя Эрми. Грей понимал, что она ни в чем не виновата, все дело в дяде Эрми.

До встречи с Греем Беатрис никогда не считала, что может свободно говорить что хочет и когда хочет, даже Джошуа. И как же это было прекрасно!

Она страстно желала, чтобы и Грей так же свободно чувствовал себя с ней. Но он явно не чувствовал, потому что не отвечал на вопросы о своей семье. Но на данный момент его желания на ней жениться было достаточно.

– А он любит тебя? – спросил Джошуа.

– Не знаю. Ты же не дал нам возможности все выяснить и со всем разобраться.

– Не дал, – согласился Джошуа, и выражение его лица опять стало суровым. – А он очень старался убедить тебя, что не помолвлен с этой Ванессой.

Беатрис вскочила на ноги и гневно посмотрела на него:

– Отлично! Ты не поверишь ничему из того, что я говорю, пока не увидишь собственными глазами. Тогда давай договоримся. Он за мной вернется. Ты увидишь! А ты должен пообещать, что, когда он вернется, ты дашь согласие на наш брак.

Беатрис склонилась к брату и смотрела ему прямо в глаза.

– Хорошо, – сказал он.

Беатрис очень подозрительно посмотрела на Джошуа:

– Не врешь?

– Конечно, нет. Потому что он не вернется. По крайней мере, без сопровождения новой невесты.

– О, ты иногда бываешь совершенно несносным!

Беатрис развернулась и собралась идти досыпать.

– Если у тебя еще остаются сомнения насчет того вечера и ночи, когда умер дядя Эрми, я могу доказать, что находился в Лестере.

Беатрис повернула назад и уставилась на брата:

– И это поможет тебя полностью оправдать? Вероятно, ты находился в какой-то гостинице и у тебя была масса времени, чтобы доехать до того места у развалин, стянуть дядю Эрми с лошади, сломать ему шею и вернуться назад до того, как кто-то заметит твое исчезновение.

– На самом деле я был не в гостинице. Я был у женщины.

– Женщины?

Поняв, какой тип женщины имел в виду ее брат, Беатрис открыла от удивления рот. Бедная влюбленная Гвин будет так разочарована!

– Но это не то, что ты думаешь, – заверил ее брат.

И тут Джошуа начал ей объяснять, почему так часто ездит в Лестер.

* * *

Незадолго до десяти утра Беатрис с трудом поднялась с кровати и стала одеваться, чтобы отправиться в Эрмитэдж-Холл. Обычно она приходила туда к десяти, и сразу же начинались уроки по подготовке ее к представлению высшему обществу. Сегодня у нее совершенно не было настроения обучаться таким делам. Она не смогла снова заснуть, ворочалась и думала обо всем, что сказали Джошуа и Грей, и проигрывала в мозгу самые восхитительные моменты с Греем. Поэтому она и не могла заснуть. А рядом с людьми ей будет еще тяжелее.

Но если она не появится в Эрмитэдж-Холле, они задумаются почему, а ей не хотелось, чтобы кто-нибудь обсуждал, что они с Греем… ну, в общем… То, что они сделали.

Кроме того, Беатрис хотелось посмотреть, как тетя Лидия восприняла новость о помолвке Грея. Его семья должна хоть что-то знать. Он не мог уехать в Лондон, никому ничего не сказав.

Однако когда Беатрис вошла в дом, то поняла, что все там находятся в смятении. Очевидно, произошло как раз то, что, по ее мнению, Грей не мог сделать – он сел в свою карету и умчался в Лондон, пока в доме еще никто не проснулся. Беатрис не представляла, что и думать. Лакеи бегали, выполняя какие-то поручения, конюхов допрашивали, а горничной приказали принести дамам, собравшимся для завтрака, еще чаю.

Беатрис даже краем уха услышала, как Шеридан в одном углу задает головомойку дворецкому:

– Что вы имеете в виду? Вы видели, что он вернулся только рано утром? Где он был, черт побери?

Беатрис не хотела, чтобы ее заметил Шеридан, поэтому проскользнула через холл у входной двери, а потом по коридору вместе с суетящимися слугами направилась в комнату, где обычно завтракали. Тетя Лидия обратилась к ней, как только она вошла:

– О, Беа, это так ужасно! Не могу поверить, что Грей не сказал нам ни слова. Я так надеялась, что ты и он… что вы вдвоем… – Когда Беатрис в непонимании уставилась на нее, тетя Лидия выругалась себе под нос неподобающим для дамы образом. – Да, ты же ничего не знаешь! Прости меня. Я просто предположила, что ты уже видела «Таймс». Но, конечно, ты ничего не видела. С какой стати? Я сомневаюсь, что вы с Джошуа…

– Грей помолвлен с Ванессой, – прямо сказала Гвин. – Подлый ублюдок.

На этот раз мать не пеняла ей за использование подобных слов.

– Я знаю про Ванессу, – объявила Беатрис. – Джошуа увидел «Таймс» в городе и привез мне.

Глаза Гвин внезапно загорелись и наполнились яростью.