брата Фредерика, — Магнус потер лоб и принялся рассуждать дальше, бубня себе под нос — так думалось легче.

— А вот его брат имеет совершенно иные планы — ненавидит царя Иоанна, желает покорить Ливонию, что, кстати, и сделал в истории. Ищет союза с поляками в этом деле, так что через год женится на сестре Сигизмунда-Августа Катерине Ягеллонке, хотя та его старше на 11 лет — но в политических марьяжах возраст не имеет значения. Но «любовь-морковь» мелочи — он ссудил будущего тестя крупной суммой денег и получил в залог семь ливонских замков, за что риксдаг объявил его виновным в государственной измене, ведь в 1563 году уже шла война с Польшей.

Магнус прикусил губу — Юхан на самом деле был опасным противником, умным и целеустремленным. И цель была — сделать Швецию гегемоном на Балтике, а для этого было необходимо сокрушить коалицию из двух датских королей, а сделать это можно было только при прямой поддержке польского короля. И против своего брата он выступит через восемь лет — тот надоест риксдагу и дворянству беззаконными казнями, война разорит страну, а потому неудачника свергнут с трона.

— В чем они сходятся?! Да желают прибрать к своим рукам русскую торговлю, а мы их опередили, так как царь Иоанн этого сам захотел…

Магнус осекся — в голову пришла страшная мысль, что русский правитель, тридцати лет от роду, сам начал вести свою «игру», а его странные милости, великодушие и чрезмерная уступчивость с подарками не более чем ловкий финт, благодаря которому новоявленного ливонского короля превратили из субъекта в объект.

Дрожащими пальцами он выложил на правой стороне карты, на востоке, карточку с двуглавым орлом. И надолго задумался — и вскоре похолодел от нахлынувшего чувства страха. И чем больше размышлял, тем отчетливее стал понимать, что Иоанн Васильевич резко изменил «правила», полностью отступив от привычного в истории сценария.

— Если жертва для выигрыша темпа есть в шахматах, то тут шашки, причем за стол уселся маститый мастер, который начал играть с нами в «поддавки». А какова цель?! Стравить нас со шведами ради торговых преимуществ с Москвой?! Нет, тут что-то не то. Ведь и в войну он разрешил свободный проход в Нарву для голландцев и англичан, причем сватался к королеве Елизавете, «вечной девственнице».

И нынешнего Магнуса, то есть меня самого, выдвинул в короли, женив на племяннице — но поздно начал игру, когда потерял время и позицию, ведь шведы уже помирились с датчанами. Тогда опоздал и проиграл, а сейчас решил выбрать подходящий момент, и выиграть?!

Магнус остановился, ему стало холодно — он не мог понять, почему царь резко сменил тактику по отношению к Ливонии в целом, и к нему самому. Вначале было типа «сиди на островах и не дергайся, не обижу», а потом «да забирай все, я тебе еще довесок кину», как собаке кость.

— Так, думать будет легче, если я пасьянс полностью разложу, может быть тогда затаенные намерения царя станут чуть яснее, — Магнус выложил на стол еще две карты — с белым орлом Пястов на территорию Польши, и с всадником на земли Великого княжества Литовского. И все это один монарх, но в каждом субъекте по отдельности правит. Король Сигизмунд-Август под вторым номером, не такой и старый — всего то сорок лет, самый расцвет для правителя, когда есть силы и опыт накоплен.

Самый сильный король в истории Польши, удивительно веротерпимый, тем же ливонцам спокойно оставил многие права. Это потом шляхта стала притеснять «диссидентов» как только можно, и обнаглела в своих «вольностях». Вызвав последствием сего увлекательного занятия через двести лет три «раздела» собственной страны сильными соседями. Но не сейчас, недаром Кетлер отдался под покровительство польского королевства и стал первым герцогом Курляндским.

Через девять лет будет проведена Люблинская уния, и поляки с литвинами объединятся в единое государство — Речь Посполитую. Причем ляхи станут в ней главными и первым делом оттяпают у ВКЛ все украинские области, наиболее богатые в «шляхетской республике». И начтут там устанавливать свои порядки, наплевав на подписанные договоренности. Ведь литвины будут ослаблены многолетней войной с восточным соседом, и пойдут на всевозможные уступки ради собственного спасения.

— Сигизмунд сейчас взбешен — наглость датского принца, то есть меня, буквально вырвавшего из хватки Ливонию, его явно ошарашила, раз нет грозных грамот с обещанием всяческих кар. Впрочем, могу ошибаться — король просто присматривается к изменившейся ситуации, и не будет делать резких движений, пока не поймет в чем суть событий. Скорее, так и есть, король не похож на наивного юношу, что вначале делает, а потом думает. Ведь ситуация запутана до крайности.

Чисто юридически сговор с Кетлером можно выбросить — сейчас он был не подтвержден ландтагом, в реальной истории только в марте следующего года. Причем с магистром Ливонского ордена, который сейчас власти не имеет. И кабальный заем с чудовищными условиями выплат тоже из той категории, к Ливонскому королю никак не относящиеся. Требуйте возвращения денег с покойного, ведь он действовал только от своего имени, без согласия капитула и ландтага. А потому сумму занятых денег вернуть можно, но не «десять раз по сто тысяч дукатов».

Однако на коронацию прибыл «сосед» — канцлер Великого княжества Литовского Николай Радзивилл, по прозвищу «Черный». В отличие от собравшихся лютеран ревностный кальвинист, отринувший как католицизм, так и православие. Прямого разговора с ним у Магнуса не было — беседовал «коллега», ливонский канцлер Христиан Шрепфер, который от всякой помощи отказался. Заявив при этом, что с московитами заключен мир и литовские отряды должны уйти из Ливонского королевства, которое о «покровительстве» никаких соглашений не заключало и в таковых совершенно не нуждается. Радзивилл, покойная сестра которого Барбара была раньше замужем за королем, имел большое влияние среди литвинской шляхты, подкрепленное титулом имперского князя, дал лишь уклончивый ответ. И Магнусу стало ясно, что после коронации между ними будет серьезная беседа.

— Вообще ничего не понятно — ни замыслы польского короля, ни планы московского царя. А они есть, прах подери!

Шесть главных карт лежат перед ним на столе. Прибывшие в Ригу на коронацию герцоги мекленбургский и прусский, а с ними курфюрст саксонский не в счет — в войне они участия принимать не будут. А ганзейцы не карты, а фишки — сила Ганзы в прошлом, сейчас наступает закат для торгового союза, который потерял ведущие позиции.

Магнус прикусил губу — позиции четырех карт для него ясны, с запада Фредерик и Эрик, с севера Юхан, а в центре он сам. Но роль двух карт, с юга Сигизмунда, и с востока царя Иоанна совершенно непонятна, но что там собраны