— Точно. Я был на автомобиле и случайно встретил Маградзе.Он попросил подбросить его в этот самый «Гиппократ».

— Заболел, что ли?

— Нет. Там у него бева, как он выразился.

— Бева? — не поняла я.

— Ну, женщина, — пояснил Дмитрий. — Он приблатненный, любитпо фени выражаться. Мне было по пути, и я его подбросил.

— А Клавдия здесь причем?

— Маградзе из машины вылез, махнул мне рукой, мол, пока, аКлавдия как раз в это время из двери лечебницы выходила. Ну, Лаврюха —разбитной такой парень — возьми да и скажи: «Вот тебе попутчица». А Клавдияуслышала, подошла и попросила:

«А правда, не подвезете?» Так и познакомились.

«Все ясно, — подумала я, — надо срочно перемещаться в Москвуи сразу к Нелли. Уж она-то в своем „Гиппократе“ знает всех и про всех».

К Нелли я попала поздно ночью. Я могла, конечно, подождатьдо утра, потому что у Нелли маленький Cанька и работа. Правила хорошего тона,элементарное приличие и все такое прочее говорили мне, что надо подождать доутра. Но мое воспитание всегда пасовало перед нетерпением, поэтому я ворваласьк Нелли ночью.

Несмотря на позднее время, Нелли не рассердилась, как обычнов таких случаях. Она обрадовалась и тут же принялась мне выговаривать:

— Что это такое? — сердито говорила она, целуя меня в щеку.— Нельзя же пропадать на столько дней. То ты возишься с этой дурочкой (имеетсяв виду Алиса), то забиваешься туда, откуда я никак не могу тебя достать (это ужпро Нину Аркадьевну), а то вообще пропадаешь неизвестно где.

Мне оставалось только оправдываться.

— Ты права. Виновата, — мямлила я, — но столько дел. Я исейчас по делу.

Нелли посмотрела на меня скептически.

— Ну, милочка, могла бы этого и не говорить, — сказала она.

— Почему?

— Да потому, что я знаю тебя едва ли не с рождения, и ниразу ты не появлялась у меня без дела.

Неужели она права? Плохая я тогда подруга. Но в этот раз уменя есть веское оправдание. Вопрос жизни и смерти, если я всем еще не надоелас этим вопросом.

— Нелли, ты должна мне помочь, — сердечным тоном сообщила я.— Ты сравнительно долго работаешь в «Гиппократе» и знаешь там всех.

Нелли мгновенно приободрилась. На лице ее появилосьвдохновение.

— Ну да, — подтвердила она. — Знаю всех. Говори, кто тебяинтересует?

— В том-то и дело, что я не знаю сама. Это предстоит ещевыяснить. Нелли изумилась.

— Странная ты сегодня, — заметила она.

— У меня сегодня и день странный.

Я тогда еще не знала, какая у меня будет ночь. После того,что услышу от Нелли.

— Так вот, — продолжила я, — меня интересует женщина (атакая у вас в «Гиппократе» обязательно есть, я это точно знаю), женщина,которая знакома с Маградзе Лаврентием.

Услышав это, Нелли остолбенела.

— А ты его откуда знаешь?

Следом за ней остолбенела и я.

«Неужели эта дуреха умудрилась завести роман с уголовником?Точно, так и есть. Видимо, он и украсил ее лицо роскошным фингалом. Что заподруги у меня? Одна влюбилась в Сибирцева, другая — в Маградзе. Хуже они уженикого найти не могли?»

— Выходит, знакомая Маградзе — это ты? — чувствуя, какулетучивается последняя надежда, спросила я. — И как вы, мадам, умудрилисьскрывать от меня сей предмет воздыханий?

— Да каких там воздыханий, — рассердилась Нелли. — Полгодаон мне голову морочил, пока я его не раскусила, а потом пропал.

— Куда пропал?

— А фиг его знает. Изредка объявится и опять пропадет. Мнеуже вот где такая любовь, — она провела ладонью по шее.

Я усмехнулась.

— А где он живет-то хоть знаешь?

— Не знаю, — со злостью отрезала Нелли. Действительностранная любовь.

— А родственники у него здесь есть? — пряча oсуждение,спросила я.

— Не знаю.

— Он местный или из Грузии?

— Не знаю.

— Это можно установить по акценту, — заметила я, поражаясьредкостному немногословию своей разговорчивой подруги.

— Он прекрасно говорит по-русски. По-моему, от грузин у негоосталась только фамилия.

И тут я представила, что моя Нелли больше года валандается скаким-то Маградзе, а я даже не в курсе ее сердечных дел.

— Но почему же ты молчала? — возмутилась я. — Почемускрывала от меня?

— Потому что хвастаться тут нечем. У тебя Павел, всеммужчинам мужчина, а у меня Маградзе какой-то — то ли вор, то ли уголовник.

— Почему ты так решила?

— Потому что он подозрительный тип. А нахал какой!Представь, сводил меня раз-другой в ресторан и тут же полез в постель.

Что она говорит? Нахал. Нет, вы только послушайте, что онаговорит. Будто не к ней лазили в постель, вообще не доходя до ресторана.

— И Саньке моему ни разу даже шоколадки не подарил, —продолжала о наболевшем Нелли. — И вообще, грубиян и дурак. Фингал мой помнишь?

— Умирать буду — не забуду.

— Его работа.

— Так зачем же ты с ним связалась? — спросила я, делая«глаза».

— А как быть? Ты же знаешь — не могу я долго без мужскогообщества, а тут случай свел.

— Все ясно. Ваша встреча случайна, неслучаен фингал, все,как в песне.

— Язва ты, — обиделась Нелли. — На первых порах он мнепонравился даже, был такой обходительный. А теперь простить себе не могу этоготипа. Как вспомню, стыдно становится. Как низко я пала! «Ты еще не подозреваешьо том, что он брат Сибирцева, — подумала я, — вот бы тогда настрадалась».

Я, памятуя о том, как дружно мы осуждали за этого Сибирцеванашу глупую Алиску, не стала посвящать Нелли в тонкости родословной ееМаградзе. Не стала я распространяться и о своих подозрениях насчет егоотношения к убийству Марины из Челябинска.

В том, что Сибирцев и Маградзе действовали заодно, у меня небыло сомнений. Большие сомнения в причастности к этой шайке Дмитрия. Востальном оставалось лишь подивиться странным совпадениям. А дивиться естьчему. Судите сами: две мои лучшие подруги, не сговариваясь, выбирают себе этихмужчин — братьев и подозрительных типов.

А кто сказал, что этих мужчин выбрали мои подруги? Может,все наоборот? Может, мужчины сами выбрали именно моих подруг? Зачем? Надоподумать.