— Нет, — призналась она, — с Акимом интересно. Он такой,такой…

От восторга она не нашла слов. Я не стала ей подсказывать, ябыла потрясена неблагодарностью подруги. Герман, чистюля Герман, такой мэн и нив какое сравнение не идет с замызганным алкоголиком Акимом. Вот и пойми послеэтого женщин. Бедные мужчины! Даже я не всегда понимаю своих сестер, так что жетогда говорить о них?

— Мне плевать, какой Аким. Мне плевать, чем он вас всехзаворожил. Если я не приму меры, — разозлившись окончательно, завопила я, — тоскоро появится гора трупов. Учти Алиска, следующие будут на твоей совести. Ипотом, хорошего понемножку, так что приготовься, милочка, к встрече с мужем.Завтра с Германом едем в Питер.

На следующий день в двенадцать часов (мы еще толком ипроснуться не успели) примчался Герман. Я не захотела быть свидетелемсупружеского примирения и под благовидным предлогом (за покупками) отправиласьиз квартиры вон.

Я опять бродила по Старому Арбату, ломая голову над чередойпокушений и убийств. Версий прокручивалось много, но каждая имела какой-нибудьсущественный изъян. Я не знала, как связать одно с другим. В конце концоврешила, что кто-то ополчился на семью Волошиновых, а на меня покушались лишьдля отвода глаз.

Я знала, что эта версия ненадежна и вряд ли долгопросуществует, но надо же было хоть за что-то зацепиться моим уставшим отзагадок мозгам.

Решив, что Алиса и Герман не молодожены и двух часов длявыяснения отношений им вполне достаточно, я отправилась домой. По путизавернула в супермаркет купить что-нибудь в дорогу. Я застыла у прилавка сколбасами, изучая довольно разнообразный ассортимент, когда услышала за спиной:

— Вот так встреча!

Это Павел. Я забыла о нем совершенно. Мы не виделись с техпор, как я променяла его на Артура.

— Как ты мог?! — с ходу набросилась я на него. — Как ты могспать с Нелли да еще рассказывать ей про меня такие гадости?

— Какие гадости? — опешил Павел.

— Будто я влюбилась в Артура. Он рассмеялся.

— Я не видел Нелли сто лет и, если честно, готов не видетьеще столько же.

— И ты не приходил к ней после нашей последней ссоры вПитере?

— Не до того было.

— И не дарил Саньке самосвалик?

— К сожалению, не догадался.

— И не ночевал у Нелли?

— Я же не приходил к ней!

— И не спал с ней?

— Боже меня упаси!

— И не пил с ней шампанское?

— Нет, слава богу, нет!

— И не ел торт?

— Такого со мной быть не может, ты же знаешь лучше других, —напомнил Павел.

В самом деле, он же не ест тортов. Терпеть их не может. Нитортов, ни пирожных. Но зачем бы Нелли стала врать? И откуда она узнала проАртура? Ох уж эти мужчины, вечно отпираются.

— Да, ты не ешь тортов, — сказала я, — но Нелли и неутверждала, что ты торт ел, она утверждала, что ты его принес. И здесь я ейверю.

— И очень напрасно. Она всегда настраивала тебя против меня,— с жаром принялся убеждать меня Павел. — А меня против тебя. Она всегда ждалаподходящего момента, чтобы нас разлучить. Она только об этом и мечтает. Неужелиты не видишь, как сильно она завидует тебе? Да она просто ненавидит тебя. Незнаю, что придумала она на этот раз, но знаю — все для того, чтобы наспоссорить. Я не поверила.

— Мы и так были в ссоре, — сказала я. — Зачем Нелли напрасностараться? Ты врешь, врешь цинично. Никто не принес на алтарь дружбы столькожертв, сколько принесла Нелли. Она на все пойдет ради подруги, она дажехоронила меня. Это ты мечтаешь нас поссорить. Не выйдет. Не хочу тебя большевидеть.

С гордо поднятой головой я прошествовала к кондитерскомуотделу. Павел проводил меня удивленным взглядом, но преследовать не стал.

— Как хочешь, — невесело бросил он вслед. Слезы застилалимне глаза. Я машинально купила каких-то рулетов и вышла из супермаркета. Ипобрела домой, туда, где мирились Алиса и Герман.

«Почему, ну почему? — думала я. — Одних любят так, чтоготовы прощать все без разбору, готовы нестись сломя голову с другого концасвета, а вот так, как я, даже ленятся остановить, находясь в двух шагах. Ведьскажи Павел, что любит, что жить без меня не может, неизвестно, как я повела бысебя. Но он бросил коротко „как хочешь“, даже не поинтересовавшись, как яхочу».

Покопавшись у себя внутри, я выяснила, что и сама не знаю,как хочу, но боль и обида на всех: на Павла, на Артура, даже почему-то на едвазнакомого Евгения — противная боль не становилась меньше.

— Почему ты всегда прощаешь свою Алиску, а мне никто ничегопрощать не хочет? — с порога спросила я довольного Германа.

Он, тиская вышеупомянутую Алиску, сладко промурлыкал, словнокот:

— Потому что люблю ее.

— Почему примчался за ней с другого конца света?

— Ты имеешь в виду Питер?

— Я имею в виду: почему ты приехал?

— Потому что люблю ее.

— Но мне тоже клянутся в любви, — не унималась я. — Арезультат плачевный. Стоит мне что-нибудь сделать не так, как и я, и моя любовьуже не нужны. Забирают свою любовь и отчаливают. Я не знаю никого такого, ктоиз-за меня не спал бы всю ночь, гоня машину из Питера в Москву. За последниемесяцы я любила как минимум двух мужчин, но ни один из них не оказалсяспособным на такие подвиги ради меня, как ты ради своей Алиски. Почему?

— Я без нее не могу жить, — признался Герман.

— Я тоже такого хочу. Алиса воспротивилась:

— Зачем тебе мой муж?

— На кой черт он мне сдался, — испуганно замахала я руками.— Я этого хочу не с Германом, а с кем-нибудь поприличней. С кем-то вродеДмитрия. Как мне этого добиться? Люди добрые, подскажите.

Герман с улыбкой покачал головой.

— Даже не знаю, чем тебе помочь, — сказал он.

— Уж помоги чем-нибудь.

— А ты не пробовала любить одного и того же мужчину хотя быгод? Я задумалась.

— Год — это много. Вряд ли у меня получится. Герман развелруками.

— Тогда абзац. Ты обречена на одиночество. Кому нужна такая,как ты?

Я воздела руки к потолку.

— И это говорит мне муж моей лучшей подруги! Господи, зачемтогда нужны враги? Герман пожал плечами.

— Что с ней? Почему она так бесится? — равнодушнопоинтересовался он у Алиски.