Несмотря на это. — Я указала на свой внешний вид. Мои волосы торчали дыбом, и я не сомневалась, что мои глаза покраснели, а под ними залегли темные круги. Оказывается, ты плохо спишь после того, как продала душу дьяволу. Или дьяволам, в зависимости от обстоятельств.

Она даже не улыбнулась, и мое сердце неприятно сжалось. Она увидела видео. Черт, без сомнения, Блейк позаботился бы о том, чтобы каждый студент Эверлейка увидел его. Я старалась не впускать стыд, думая о том, как я была напугана, насколько сломлена. Отчасти я все еще чувствовала это. Все еще чувствовала себя разбитой и маленькой. Но в холодном свете дня, где я не могла видеть никого из своих новых хозяев, искры моей силы вспыхивали вновь и вновь. Огонь еще не разгорелся, но я была чертовски уверена, что буду разжигать его, пока он не запылает во всю мощь.

Я не собиралась быть сломанной тремя парнями с комплексом маленького члена. Хотя, это не совсем соответствовало тому потустороннему сексу, который у меня был с Блейком, и тому, какой огромный член Киана был у меня между бедер прошлой ночью. Насмешки над ним снова разожгли во мне огонь, это вернуло мне хоть дюйм контроля. Что-то, за что я собиралась ухватиться железной хваткой, и, черт возьми, я также собиралась вцепиться в это зубами, потому что я не собиралась разваливаться на части, независимо от того, насколько сильно мне казалось, что я вот-вот развалюсь.

— Они причинили тебе боль? — Спросила Мила, не упомянув ни о священном камне, ни о том, что я добровольно приложила к нему руку и согласилась быть Связанной Ночи. До вчерашнего дня я бы посмеялась над этими словами. Я хотела высмеять эту глупую легенду, но теперь я поняла, что не имеет значения, была ли в ней хоть капля правды или нет. Ночные Стражи вернули ее к жизни. Дали ей плоть и вдохнули воздух в ее легкие. Если достаточное количество людей верило во что-то, независимо от того, было это правдой или нет, это придавало лидерам этой веры силу. Именно это делало Ночных Стражей по-настоящему опасными.

— Не физически, — сказала я, хотя оставить меня в такой буре, возможно, было косвенным ударом по лицу. Хотя я бы предпочла быструю, острую боль от физического нападения. Часы под дождем были хуже, чем синяки и покрасневшая плоть, они оставили свой след внутри. То, что оставляет шрамы на всю оставшуюся жизнь.

Я откашлялась, когда лицо Милы побледнело.

— Тебе лучше пойти позавтракать, — настаиваю я, отчасти потому, что не могу вынести этого выражения ее лица. Как будто я была жертвой.

— Я могу подождать, пока ты оденешься и мы сможем прогуляться вместе? — Предложила она, но я покачала головой.

— Все в порядке, иди, — подбодрила я, изображая улыбку. Я знала, что ребята будут угрожать ей, только если я нарушу их правила, но если ее увидят гуляющей со мной, она будет выставлена на линию огня всей школы, несмотря ни на что, за то, что ее увидели бы с девушкой, виновной в вирусе. А Мила была слишком доброй, чтобы позволить увлечь ее за собой. Кроме того, я все еще могу видеть ее здесь, в нашей комнате.

Черт возьми, они уже побеждают.

Мила направилась к двери, надолго задержавшись у нее.

— Я остаюсь, ты знаешь? Из Нью-Йорка в эту сторону рейсов нет, потому что все они были отменены. Так что мои родители не могут приехать за мной.

Я кивнула, искренне улыбаясь ей, и ожесточенная часть моего сердца смягчилась от ее слов. По крайней мере, я не была бы все время совершенно одна.

Она вышла из комнаты, и мгновение спустя я заставила себя подняться на ноги, схватила полотенце и направилась в душ. Там было довольно пусто, но несколько девушек выбежали из комнаты с криками Чума!

Я стиснула зубы, заходя в одну из душевых кабинок. Ну, по крайней мере, я могу иметь в свое распоряжение всю ванну, сучки.

Вскоре я была одета, с макияжем и прической, усердно работая над тем, чтобы не только выглядеть аккуратно, но и чертовски потрясающе. Из-за подводки мои ярко-голубые глаза округлились, и в них не было видно даже проблеска той девушки, которая стояла на пляже прошлой ночью. По крайней мере, в психологических ранах есть одна хорошая черта. Снаружи их было не разглядеть.

Я снова опаздывала, но мне нужно было сделать еще кое-что, прежде чем я повернусь лицом к миру.

Я направилась к своему прикроватному столику, достала пачку бумаги и, схватив ручку, сняла колпачок зубами.

Дорогая Джессика,

Дела пошли плохо. Те парни, о которых я упоминала? Ну, они воплощение дьявола.

Прошлой ночью они давили и давили, пока я не сдалась им. Я была так напугана, Джесс. А теперь мне чертовски стыдно. Потому что ты бы не позволила им сделать это, не так ли? Ты бы не согласилась. И ты была бы так разочарована мной сейчас.

Я перестала писать, когда на страницу упала крупная слеза. Я поспешно вытерла ее, но немного размазала чернила, и я вздохнула, продолжая.

Я бы хотела, чтобы ты была здесь. Нет, брось это. Если я чего-то и желаю, то это быть с тобой. И папой…

Ты слышала о папе? Ты ведь тоже не веришь в эту ложь о нем, верно?

Вот почему все меня ненавидят, Джесс. Но если бы он мог, он бы посоветовал нам сражаться с нашими врагами без страха. Этот страх — всего лишь инструмент, помогающий нам выжить. И может быть, он прав. Может быть, я найду способ воспользоваться им, Джесс. Но прямо сейчас я чувствую себя такой потерянной. И такой одинокой. На этот раз я бы все отдала, чтобы сбежать. Я бы променяла любой другой неловкий момент, который у меня когда-либо был, на то, чтобы избежать этого. Может быть, я расплачиваюсь за все это дерьмо, которого избежала сразу?

Я думаю, в жизни нет ничего бесплатного.

Люблю тебя, Джесс. И я скучаю по тебе больше, чем когда-либо.

Твоя Татти.

Я сложила письмо, спрыгнула на пол и вытащила свой рюкзак из-под кровати. Я осторожно положила его в задний карман и, когда вынимала руку из сумки, мои пальцы задели пистолет, который дал мне папа. Я облизала рот, когда на мгновение взяла его в руки, ощущая его твердую, успокаивающую тяжесть в своей ладони. Ночные Стражи, вероятно, чувствовали себя так постоянно. Всемогущие, неудержимые. Но им