— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Ада? Ты хочешь, чтобы я извинилась за то, что родилась такой? Позволь мне сказать тебе кое-что: ты не лучше, чем он. Ты хотела отомстить ему за то, что он с тобой сделал. Я могла это понять. Черт, я бы, наверное, помогла. Они не были моей семьей; они были просто людьми, которые пожертвовали свою ДНК, — я прищуриваюсь, глядя на нее. Ну, насколько я могу, один глаз почти опух. — Но ты убила всех в этом доме, — шиплю я. — Эти люди были моей семьей, и они были и твоей тоже. Они позаботились о тебе после смерти твоей матери. Убедились, что у тебя есть все необходимое. Они…

— Ничего не сделали, чтобы остановить это! — визжит она, наконец теряя тщательно выработанный контроль, который она проявляла. — Никто этого не сделал. Вот почему я убила собственную мать. Здесь Иона рассказал мне, как он планировал спасти ее и забрать. Она сказала нет. Она позволила ему уйти без нее. Если бы она пошла с ним, то ничего этого бы не произошло. Я была бы счастлива, свободна и…

Я издаю длинный крик, эхом разносящийся по комнате. Она вонзила мне в голени хулиганскую палку с такой силой, что я удивилась, что она не сломала кости. Она снова раскачивается, на этот раз чуть выше на моих ногах. Слёзы текут по моему лицу, когда она делает это снова и снова. Та небольшая поддержка, которую я имела на пальцах ног, исчезла, и я упала, не в силах выдержать свой вес под жестоким нападением. Мои плечи и запястья горят, пока я вишу там, изо всех сил пытаясь дышать, думать и выжить.

— Адриан собирается убить тебя, — обещаю я, закрепляя клятву в своей голове.

Она смотрит на меня сверху вниз, наслаждаясь каждым моментом моих пыток. В ее глазах садистский блеск, который говорит мне, что у меня нет никакой надежды связаться с ясноглазой тринадцатилетней девочкой, которая была моей лучшей подругой.

— Он никогда тебя не найдет, — она облизывает губы. — И даже если он это сделает, к тому времени, как мы с моими людьми закончим с тобой, он уже не захочет, чтобы ты вернулась. Он сейчас почти не хочет тебя.

Ее последнее предложение поразило меня сильнее, чем любой другой физический удар, который она мне нанесла. По злому блеску в ее глазах она понимает, что нашла золото. Есть вероятность, что Адриан вообще за мной не приедет. Возможно, если бы мы поженились, но даже тогда это было бы скорее из чувства долга и обязательств, чем из-за того, что он действительно заботится обо мне или любит меня.

— Скажи мне, — она наклоняется и шепчет мне на ухо, ее губы касаются раковины. — Он зовет меня по имени, когда трахает тебя? Он называет тебя хорошей девочкой? Каково это — осознавать, что он был у меня первым?

Я молчу какое-то время, и она откидывается назад, на ее лице застыло торжествующее выражение.

— Это похоже на это, — с теми небольшими силами, которые у меня есть, я запрокидываю голову назад и бью лбом ей в нос. Она кричит, ее руки летят к лицу.

Стоило того.

Она снова собирается ударить меня хулиганской палкой. Удар, который явно предназначался для моего лица, когда внезапно развернулся ад. Мои глаза закрываются после первого выстрела. Потом еще и еще. Слышу перед собой раненый крик, но глаз все еще не открываю.

Однако я кричу.

— Ваня, — слышу я ангельский голос, зовущий меня сквозь туман ужаса. — Детка, открой глаза. Пожалуйста.

Я не могу. Я мертва. Это единственное объяснение, почему он пришел за мной.

— Пожалуйста, моя маленькая львица, — умоляет ангельский голос, а нежные руки бродят по моему телу.

— Выруби ее, — голос Антона. Мои глаза распахиваются, когда я слышу его сильный приказ. Может быть, это реальность, а не какой-то смертельный сон. Голубые глаза Адриана смотрят на меня, мягкие и обеспокоенные, но я вижу хищника, скрывающегося в глубине. Он злится, но пытается сохранять спокойствие.

Для меня. Он пытается сохранять спокойствие ради меня.

Веревка надо мной ослабевает, и внезапно я падаю, не в силах замедлиться. Сильные руки Адриана подхватывают меня и мягко опускают на землю.

Хрустальный взгляд Адриана скользит по моему лицу и телу. Я расслабляюсь в его объятиях, зная, что я в безопасности. Мое тело дергается при виде другого мужчины, стоящего передо мной на коленях, с маленьким ножом в руке. Мне потребовалось мгновение, чтобы узнать его сквозь опухшие глаза, но его карамельную кожу и широко посаженные глаза трудно не заметить.

Кензо Накамура, один из Суверенных братьев и наследник престола якудза.

— Мы должны доставить ее в больницу, — говорит он, медленно перерезая веревку, туго обмотанную вокруг моих рук. Мучительный стон сорвался с моих губ, когда он развязал путы. Засохшая кровь прилипла к волокнам и сдирает кожу, вновь открывая раны на уже испорченных запястьях. Адриан вздрагивает от звука, отбрасывает веревки в сторону и крепче прижимает меня к себе. Антон и еще один мужчина, которого я знаю как Виталий, останавливаются перед нами, их лица бледнеют, когда они смотрят на меня сверху вниз.

— Христос, — бормочет Антон. Входит один из людей Адриана с небольшой черной сумкой. Он становится на колени с другой стороны от меня и приступает к заживлению моих ран, как только может.

Я изо всех сил стараюсь не вскрикнуть при каждом прикосновении. Адриан нежно притягивает мое лицо к своему. Я не отворачиваюсь, потому что вижу, что нить, удерживающая его контроль, начинает рваться. Его дыхание становится учащенным и прерывистым, и хотя он смотрит на меня, я могу сказать, что его глаза не сфокусированы. Физически он здесь со мной, держит меня на руках, но его мысли совершенно где-то в другом месте.

Адриан опасный человек. Ему не нужно над этим работать. Черт, ему даже не нужно пытаться. Он создан, чтобы внушать страх, но, в отличие от других в его положении, он не сдается этой природе, если у него нет другого выбора.

— Я знала, что ты придешь, — это ложь, потому что у меня были сомнения, но это ложь, которую ему нужно услышать