— к нам подлетела Яська, но заприметив меня, она вмиг отступила на несколько шагов.

— Не убью, — зарычала я недовольно, — во всяком случае не сегодня.

— А чего это ты так, лера, на нее? — смутился повар.

— Так вражина моя, — я расплылась в недоброй улыбке, — ее папенька меня сиротой и сделал. Видел бы ты, как она гордо вышагивала по замку с воинами-предателями в ночь его убийства. Прямо лера! Глаз не отвести! Меня искали, чтобы прирезать. А то проворонила она момент моего побега из танцевального зала. Вот такие дела. А ты что же не знаешь, с кем в лес таскаешься, Шафат? Нельзя же так беспечно.

— Я-то знаю, — он прищурился., — А ты-то откуда про это ведаешь?

— Наследили знатно, — усмехнувшись, я покосилась на Яську. Выходит, не рассказала она, что попались они.

— Ясно, — Шафат поднял с горячего камня котелок с бульоном. — А кому еще про то сказала?

— Тебе вот и сказала, а остальным дела до этого быть не должно. Но присмотрелся бы внимательнее, я с Ясенькой и под один куст не присела бы. Кто его знает, когда она нож в спину воткнет.

Яська сглотнула и отошла еще на несколько шагов.

— Боишься? — засмеялась я. — И правильно делаешь. Нянечку мою при тебе убили? Отвечай!

Она покачала головой.

— Что язык проглотила? Убили ее?

— Я не знаю, — она опустила взгляд. — Многие в ту ночь сбежали. Я не видела ее. Клянусь, не видела ни живой, ни мертвой.

— Да что мне с твоих клятв? Твой отец моему тоже в верности клялся, а в итоге что? — я махнула на нее рукой.

Шафат нахмурился и кивком головы приказал ей уходить. Она развернулась и спешно удалилась в сторону телег.

— Зря ты, лера, на нее так обижаешься, — голос мужчины стал тише. — Защищать не стану. Все знают, кто она и кем была. Но девка не плохая. Трудолюбивая, к детям добрая...

— Шафат, если яблоко гнилое, то что хочешь с ним делай, а свежим и наливным оно уже не будет никогда.

— Ох, лера, а разве ты не знаешь, что гниль ножом вырезают, да по живому. Не трогай ее, я тебя как друг прошу. И о нас молчи, не время сейчас.

— Что так? — мне стало любопытно. — Мужик у нее дракон, разве нет?

— И это тоже, — он кивнул.

— Тебе баба зачем из-под другого?

— Астрид, — он покачал головой. — Не бей словами, девочка. Ты зла на нее, я понимаю. Но не нужно отравлять душу еще сильнее ни себе, ни мне, ни ей. За грехи отца она ответила.

— А за свои? — я приподняла бровь.

— И за свои. Держи, вот тебе похлебка и сухари. Займи себя завтраком и не кусайся. Я же могу рассчитывать на твое молчание?

— Хм... решил купить меня бульоном? — Я сложила руки на груди. — Знаешь, чем послушницу Яники брать. Мяса туда добавь и по рукам. Ничего не видела и не знаю.

— Дорого берешь, лера, — засмеялся он и таки отстегнул мне немного остывшей оленины.

Не успела доесть, как за маленький грубосколоченный столик присела и Ксани. Выглядела лисица весьма неоднозначно. Мятая какая-то, взлохмаченная, а губы... припухшие.

— Любил или бил? — подколола я ее.

— Не спрашивай... Ни о чем!

— Выходит, любил, — усмехнулась и тут же за спиной услышала грозный рык Тагара. Злобный такой. Уж не знаю, кого он там распекал, но я тем бедолагам не позавидовала. — Нет, видимо, недолюбил, — поморщившись, отправила в рот последнюю ложку бульона.

— Ты всегда такой язвой была? — Ксани придвинулась ближе. — Или тебя тоже того... недолюбили?

— Меня? Сестра, опомнись, мы же только волею богини жрицами не стали. Это мы отлюбливать должны от и до. Не позорь Янику!

Она прыснула со смеху и обернулась к притихшему повару. Тот поймал ее взгляд, скупо улыбнулся и выдал тарелку с похлебкой и ей. И тут же, словно спохватившись, достал небольшую миску с нарезанными полосками копченым мясом.

— Спасибо, — она просияла.

— Приказ несчастного непринятого мужчины, — пробасил он. — Откармливать мясом при любой возможности. Но я ничего не говорил.

Я хохотнула.

— Вот видишь, Астрид, во всем есть свои плюсы, — фыркнула лиса.

— Молчи уже, — я послала этой шибко гордой скептический взгляд. — У тебя губы как жопка уточки. И не говори мне, что это не потому, что кого-то слишком страстно целовали.

— Наговор! — она подцепила кусок мяса и отправила его в рот.

За нашими спинами снова грозно проорал военачальник горных львов.

Кажется, он рассчитывал этой ночью много на большее, чем просто поцелуи.

Отставив тарелку, я поставила локоть на стол и оперлась на ладонь подбородком. К дороге, ведущей на тракт, подкатили еще несколько телег. С одной из них спрыгнул Ярвен и активно зажестикулировал, что-то объясняя молодым воинам.

— А это, наверное, для вас повозка, — произнес Шафат.

— Для нас? — я нахмурилась.

Трястись всю дорогу в телеге в мои планы не входило.

Я видела этот переход несколько иначе. Оставив подругу за столом, поднялась и двинулась к Ярвену.

В голове очень быстро созрел весьма коварный план.

Мой дракон стоял у телеги ко мне спиной и выговаривал воинам за нерасторопность. Они, втянув головы в плечи, рассматривали что-то под своими ногами. Ясно. Выходит, не только Тагар не в духе. Подойдя к вечно хмурому дракону вплотную, коснулась его плеча пальчиками, обращая на себя внимание. Он слегка вздрогнул и резко обернулся.

— Астрид?! — на его лице мелькнуло удивление. — Но почему ты не спишь? Я же приказал не тревожить!

— Потому что картошка, — отшутилась я.

— Что? — на его переносице залегла хмурая складка. — Какая еще картошка?

— Вон та, — я указала на воинов, которые, до сих пор ползая на четвереньках, собирали рассыпавшиеся у нашей палатки