Вот он лежит в гробу – но вовсе не кажется мертвым. Наоборот, Алексей четко, как никогда, слышит его тихий, внятный, гипнотизирующий голос:

– Теперь ты остался один. Ты продолжишь мое дело. Конечно, у тебя есть сестра, но она еще слишком мала, чтобы ей можно было поручить такую важную миссию. Только ты – настоящий наследник древнего рода, только ты – наследник нашей великой миссии. Ты найдешь кинжал, я верю в это. Но ты найдешь и ножны… тебе удастся соединить два этих великих артефакта – и тогда ты обретешь безграничное могущество и сможешь изменить сам ход истории…

Алексей стоял над гробом – и чувствовал, как в него переливается, перетекает из легкого, сухого тела отца незнакомая, таинственная сила. Сама душа отца перетекла в Алексея. Его слух наполнился тихими шорохами, далеким шепотом, едва слышным шелестом.

Что это?

Он слышит голоса давно умерших людей – воинов, священников, королей, слышит звон клинков в давно отгремевших битвах, слышит шелест страниц давно истлевших книг и манускриптов. И эти голоса, эти звуки обращаются к нему, зовут его по имени, вручают ему древко давно упавшего флага, нашептывают слова на незнакомом языке. Он – их наследник на земле, он – их последний отзвук, эхо этих отзвучавших голосов. Они передают ему эстафету…

И сквозь эти далекие голоса Алексей различил едва слышный зов священного артефакта. Непонятным ему самому образом он узнал этот голос. Его звали ножны священного кинжала. Сам кинжал спал где-то в земле, поэтому его голос был неразличим, но ножны… ножны звали его, звали своего будущего хозяина. Они находились сейчас далеко, очень далеко, в Сибири, но что такое несколько тысяч километров по сравнению с тысячами лет?

Алексей бросил последний взгляд на отца – точнее, на свою собственную опустевшую оболочку. Так, наверное, с презрением и недоумением смотрит бабочка на свой опустевший кокон.

Последний раз взглянув на это моложавое лицо, он резко развернулся и зашагал к выходу, не дожидаясь завершения ритуала.

Илзе проводила его удивленным, разочарованным взглядом.

Сотрудник похоронного бюро подал знак, и под печальную музыку гроб медленно опустился в вечность, в пустоту, в безмолвие.

После того странного разговора с Ингой прошло три дня. Алексей в библиотеке не появлялся и не звонил Кате. Бывало и раньше, что он пропадал надолго, Катя понимала, что у мужчины должны быть дела, работа, увлечения. Но в этот раз после того разговора ей хотелось с ним повидаться.

Поглядеть в глаза, взять за руку и спросить… Что – спросить? Бывал ли он когда-нибудь в Сибири? Работал ли техником в геологической партии? Нет ли у него брата по фамилии Кривцов? Причем двоюродного, но похожего на него как две капли воды?

Глупость какая! Катя слишком впечатлительная и доверчивая, долго слушала бредни совершенно незнакомой женщины и не то чтобы поверила, но в ее голове засели совершенно ненужные мысли. Против воли она думала, что Инга, несомненно, знала ее дядю и любила его. Ну и что? Все остальное она запросто могла придумать – от горя и одиночества сбрендила малость.

Но ведь она и вправду совсем ничего не знает об Алеше – где он живет, кто его родители, живы ли они, есть ли сестры-братья…

«Дались мне эти братья!» – тут же одернула она себя. Но все же ужасно хотелось хотя бы увидеть Алешу, а уж с расспросами она подождет, сумеет с собой справиться. Но он все не шел и не шел. И не звонил.

Героини классических романов вынесли твердый вердикт: женщина должна быть гордой и ни в коем случае не должна навязываться мужчине. То есть звонить самой было нельзя.

Дядька молчал. Вот странное дело – по любому, даже самому пустяковому делу Катя всегда могла получить его совет, а по поводу Алексея он молчал, как воды в рот набравши. И про Ингу тоже, Катя спрашивала – верить ей или не верить? Дядька отводил глаза, вообще, в последнее время был он какой-то тихий и пришибленный, Катя помнила его совсем другим.

И Катя решилась. Ругая себя, она набрала номер Алексея и откашлялась заранее, чтобы голос звучал ровно и приветливо. Однако телефон ответил равнодушным голосом, что абонент выключен. Вот так вот, зря мучилась.

Катя бросила телефон на стол, как будто в руке у нее была дохлая лягушка, и поймала внимательный взгляд Казимира Анатольевича, который, как всегда, сидел в укромном уголке читального зала и тихонько шуршал газетами. Показалось ей или нет, что в глазах старика блеснуло сочувствие?

Катя опустила глаза, ощутив, как к щекам прилила краска. Господи, ну отчего она должна стыдиться постороннего человека? Тем более что ничего плохого не сделала…

Хоть бы Настя скорей вышла на работу, Кате осточертел этот читальный зал. Телефон лежал на столе весь день и молчал, издевательски мигая. И только перед самым концом рабочего дня он зазвонил. Катя взяла телефон дрожащей рукой, она почему-то точно знала, что это Алеша. Так и есть, это он. Ну, наконец-то!

– Катя, я должен с тобой поговорить! – раздался его голос в трубке. – Это очень важно!

Сердце у Кати забилось так сильно, что, наверное, Алексей услышал на том конце.

– Конечно, дорогой, – проскрипела она не своим голосом, – я так рада, что ты позвонил… Когда ты зайдешь?

– Я много думал в последнее время, я должен сказать тебе все!

«Наконец-то! – подумала в свою очередь Катя. – Наконец-то он решился!»

Говорить у нее не было сил, да Алеша, похоже, и не ждал от нее ответа. Совершенно механически она отметила, что сегодня голос его звучит необычайно взволнованно. Но это же понятно – сегодня он наконец объяснится, а потом… Катя не могла представить, что же будет потом. То есть могла, но не торопилась этого делать. Все рано или поздно устроится, все пойдет своим чередом, наконец-то у нее появится свой собственный мужчина, любимый и любящий.

– Я не могу уйти раньше… – проговорила она, – у Насти все еще карантин…

И тут же одернула себя – при чем тут Настя? Что она несет?

– Я долго шел к этому, я столько сделал, и теперь время настало! – говорил Алексей не своим, горячечным голосом. – Катя, я не могу ждать! Я приду сегодня к тебе!

– Домой? – спросила Катя и тут же себя пристыдила.

Разумеется! Он же сам сказал, что ему с Катей нужно серьезно поговорить! А что может быть серьезнее объяснения в любви? И где это следует сделать? Уж конечно не в читальном зале, где вечером толпятся школьники, требующие то Толстого, то Набокова, то Горького, то Пастернака. И не в закутке, не по заслугам именуемом «столовой», куда так и норовит впереться баба Зина со своей шваброй!

Конечно, лучше всего спокойно поговорить дома, там хоть никто не помешает. Но сегодня…

Катя представила свою не слишком уютную квартиру, комнаты, давно требующие ремонта, и покрывало на диван она отдала в чистку, и занавеска сорвалась с карниза, а вчера у Кати не хватило сил лезть на стул, чтобы ее поправить. И в холодильнике, как всегда, пусто. И даже посуду она утром не успела вымыть, а это уж и вовсе последнее дело – оставлять после себя раковину грязной посуды, чтобы она кисла весь день. Но Катя вчера просто извелась от мыслей об Алеше, все валилось из рук, и она дала волю своей лени.