Наталья поставила на стол нехитрую закуску, бутылку с рябиновой наливкой, но есть им не хотелось.

Наталья начала свой рассказ с того самого рокового дня 25 января 1937 года. Поздно вечером после спектакля ей позвонил Вадим, друг Сергея, и сказал, что арестовали Ольгу и Татьяну. Он велел Наталье поскорее скрыться куда-нибудь. Она испугалась. Сергея не было рядом. Позвонить и посоветоваться было не с кем. Она судорожно собирала вещи, не зная, что взять с собой – то ли дорогое концертное платье, то ли старую куртку. Потом сложила все дорогие вещи, фотографии, ценности в хозяйственную сумку и отнесла к соседям. Те удивились, но Наташа попросила сохранить вещи, сказав, что, может быть, ей придется надолго уехать, но она обязательно вернётся за ними. Пока Наталья металась, не зная, что предпринять, раздался звонок в дверь. Она решила не открывать, прекрасно понимая, кто и зачем пришёл. Звонок повторился, он был уже протяжный и требовательный. Наталья выглянула в окно: в ранних предрассветных сумерках был виден черный автомобиль, рядом стояли двое мужчин. Она хотела прыгнуть в окно, но страх разбиться пересилил страх ареста. Она представила свое молодое красивое тело распростёртым на грязном асфальте. Это было так неэстетично! Наталья не знала, куда спрятаться, ей хотелось забиться в угол. Про себя молила Бога: «Господи, спаси меня, спаси меня, спаси меня! Где же Серёжа? Он обязательно бы что-нибудь придумал». Наталья металась по квартире. В дверь звонили уже непрерывно. Она решила кричать, звать на помощь. Попробовала крикнуть, но крик получился каким-то неестественно жалобным и тихим. Кто-то с силой надавил на дверь плечом, и она открылась. Наталья в ужасе спряталась за шкаф. Ей казалось, что соседи услышат шум и вызовут милицию, но никто даже не открыл двери своих квартир, чтобы узнать причину шума. Двое мужчин подошли к ней вплотную. Она пыталась кричать, сопротивляться, он один из них закрыл ей рот рукой и отчетливо произнес: «Ещё пикнешь, сука, пришью». Наталья замолчала. Ей велели быстро одеваться и следовать за ними.

Самым удивительным было то, что и её привезли в ту же тюрьму. Она долго содержалась в одиночке. Наталью водили на допросы, но следователь был у неё другой. Это был мужчина средних лет, на вид ему было около пятидесяти. Всегда аккуратно одетый, гладко выбритый. В нём чувствовался и внешний лоск, и какое-то внутреннее барство. Он во время допросов курил дорогие сигареты, не унижался до побоев, а просто беседовал с Натальей о жизни, о прошлом. Он представился ей, назвав себя Виталием Геннадиевичем. Было видно, что он давно работает в органах и работу свою знает и любит.

Виталий Геннадиевич был удивительно любезен с Натальей. Это как-то обнадёживало: а вдруг она и не так уж виновата перед страной и её скоро отпустят домой? Недоразумение разрешится само собой, вернётся любимый Серёжа, и жизнь опять потечёт по привычному руслу.

В конце недели пребывания в тюрьме Виталий Геннадиевич бесстрастным голосом зачитал ей приговор и велел расписаться. От волнения она ничего не видела и не слышала и даже не прочитала его.

На следующее утро её вывели из ворот тюрьмы и посадили в черный автомобиль. Рядом с ней сидело ещё двое мужчин в штатском. Все молчали. Они ехали сначала по Москве, потом свернули куда-то в сторону от города. За окнами мелькали леса и перелески. Через два часа автомобиль остановился, они вышли. Её повели в большой каменный загородный дом. В роскошной гостиной, украшенной камином, звериными шкурами, рогами оленей, за большим дубовым столом сидел Виталий Геннадиевич. Наташе всё происходящее казалось каким-то фантастическим сном. Неделя в тюрьме, в грязи, вони, ужасе – и теперь вот такая роскошь. Виталий Геннадиевич с улыбкой смотрел на Наталью. «Вы удивлены?» – спросил он. «Да, конечно». – «Ваша беда в том, что Вы подписываете бумаги, не читая, – продолжал он тихим голосом, – а это, милая, очень плохо. Так когда-нибудь можно подписать и собственный смертный приговор, что Вы с успехом и сделали. Я дал Вам подписать бумагу, где указано, что Вы приговорены к смертной казни через расстрел. Вы довольны?» Наталья даже не испугалась. Она в тот момент почему-то подумала о том, какая она будет лежать в гробу, некрасивая, с простреленной головой. А может быть, так и лучше: конец всем её страданиям. «Но я хочу Вам сказать одну интересную вещь: мы не будем расстреливать такую молодую, красивую и талантливую женщину, как Вы. Я предлагаю Вам совершенно другое. Вы измените внешность, фамилию, имя и станете нашим агентом по кличке Актриса. Вы согласны?»

Потом её долго готовили в специальной разведшколе. Её страной стала Германия. Она выучила язык. Природная смекалка и красивая внешность позволяли приспосабливаться к самым невероятным ситуациям. Она только сказала Татьяне, что если бы она могла писать, то получился бы целый роман с таким детективным сюжетом, какой не придумал бы и бывалый писатель.

Она рассказала Татьяне о встрече с Серёжей. Собственно, это была не встреча, а просто взгляд на него со стороны. Руководство запретило ей встречаться с бывшем мужем, но она тайно разыскала его в Париже. Он даже не подозревал о том, что она знала все подробности его жизни. Знала, что он женился на Полине, что в 1942 году у них родился сын. И только однажды она позволила себе взглянуть на них ближе. Сергей с Полиной часто приходили в один из небольших ресторанчиков на Монмартре. И в тот жаркий летний день они сидели там и оживленно беседовали. Наталья была в гриме, широкие поля шляпы закрывали лицо. Она смотрела на Сергея и думала, как всё несправедливо в жизни. Этот человек несколько лет назад клялся ей в огромной, нечеловеческой любви, а теперь сидит с другой женщиной, весело обсуждая с ней какие-то семейные мелочи. А она, его законная жена, не может даже подойти, поговорить с ним, не может даже открыто смотреть на него. Ей казалось, что она просто чья-то красивая игрушка, кукла-марионетка, которой руководит опытный кукловод. У неё нет ни собственных мыслей, ни собственной жизни. Иногда Наталье казалось, что она просто призрак или физическое тело, в котором давно убили душу. Вокруг неё всегда было много мужчин, и умных, и красивых, но она не имела права их любить. У неё не было нормальной семьи, кроме тех счастливых лет, что они прожили с Серёжей. Она не осуждала его, понимала, что он поступил правильно, оставшись в Париже. В России его расстреляли бы сразу же по возвращении.

Всю войну Наталья провела в Германии, выполняя особое задание. Виталий Геннадиевич был не только её непосредственным руководителем, но вскоре после войны стал законным мужем. Наталье было уже сорок пять лет, детей у неё так никогда и не было. Он тоже был уже немолод, Виталию должно было исполниться шестьдесят, но он выглядел гораздо моложе. Всегда холёный, изысканно одетый, с манерами барина, немногословный, он вызывал у неё не только физическое отвращение, но и страх. Эта женитьба походила на задание, которое тоже нужно было выполнить. Он никогда не советовался с ней, не спрашивал её мнение, он только давал команды, как и что надо делать. О себе говорил крайне мало. Наталье только удалось узнать, что ещё до революции он работал в царской охранке. Был из небогатой чиновничьей семьи, но всегда стремился к сытости, богатству, желанию всех подчинить своей воле. Родители его жили на Волге, в небольшом городе Кимры, вот в этом самом доме.