он как безумный деньги раздает

неблагодарным свиньям, жадным псам,

не думая о том, что сам

вслед за имением своим —

еще чуть-чуть, и обратится в дым.

Но мы его опустим в чан… Смотри, у нас

он приобрел совсем другой окрас:

он щедр, гостеприимен, благороден,

великодушен, всем во всем угоден;

он настоящий рыцарь, он хоть глаз,

хоть голову ради друзей отдаст;

он даже пукает, как истинный король,

распространяя в воздухе добро!

Просящему он не ответит «нет»…

И вот, с отменной славой, в пару лет

все вычистит до дна, развалит дом,

пойдет по миру… впрочем, поделом.

МАРКЬОННО

Пусть в зад себе язык засунет тот,

кто эту глупость щедростью зовет!

Щедр тот, кто знает, что, кому, зачем

дает, тот, кто бросать не будет

монеты лоботрясам и шутам,

но сохранит, чтоб в руки дать такому,

кто чести в нищете не позабыл

и с толком применит, что получил.

КОЛА АМБРУОЗО

Теперь гляди: обжора, тряпка, мямля,

кастрюля жирная, баран в репьях и колтунах,

позорный рогоносец, чье жилище

насквозь открыто — только ветер свищет!

Рожок для проходящих башмаков,

с Корнето[260] выходец, сын славного отца,

чей на Форчелле дом — на два крыльца[261],

телок слюнявый, сводник собственной жены,

бесчестья совершенная картина,

сатир пузатый с рогом изобилья!

Но даже он, покрашенный как надо,

уже ни в ком не вызовет досады:

порядочный, милейший человек,

миролюбив, умен и добродушен,

учтив, гостеприимен и радушен,

чей дом всегда открыт для всякого соседа,

общителен, доступен и не горд,

он добр, как хлеб, он сладок, точно мед.

Спокойно, не смущаясь никогда,

взяв цену сходную, без лишнего стыда,

продаст мясцо настойчивому гостю,

себе оставив лишь рога… и кости![262]

МАРКЬОННО

Такие муженьки живут неплохо.

Один из них — клянусь, как перед Богом, —

бывало, ночью к кабаку свернет,

а из-под ребер — огонек сверкнет[263].

КОЛА АМБРУОЗО

Иной, бывает, на особинку живет:

с мошенниками дружбы не ведет,

он избегает бесполезной болтовни,

ему нет дела до чужих делишек;

ни правого, ни левого не судит;

другому жить спокойно не мешает,

но и к себе засунуть нос не разрешает.

Он сам себе хозяин, и никто

его не сдергивает до света с постели

и не считает за его столом куски.

Зато найдется, кто его покрасит

и вмиг ославит грубым дикарем.

«Вот, — скажет, — ястребиное говно:

ни запаха, ни вони от него!»

Его объявят кислым нелюдимом,

невежей, деревенщиной безвестной,

едой без вкуса, макарониною пресной.

МАРКЬОННО

Счастливец тот, кто век живя в глуши,

не видит, не болтает, не грешит!

А как посмотришь, скажешь: нет, не зря

премудрые согласно говорят,

что «лучше одиноким быть,

чем с языкастыми компанию водить».

КОЛА АМБРУОЗО

Теперь, наоборот, представь себе

прекрасного товарища, такого,

кто за друзей всего себя отдаст,

веселого, общительного нрава,

кто прост и искренен со всеми равно.

Но коль его покрасить, то — держись,

ему измерят и обрежут верх и низ,

по волоску его переберут,

всё пересудят и ярлык пришьют:

он задавака, он нахал, он баламут,

он «шило в заднице», он «головня в штанах»,

«петрушка в каждом соусе», он соль,

подсыпанная там, где сахар нужен;

он нос везде сует, он голову всем кружит,

все строит умного, да толку в нем едва ли…

Терпи, бедняга: эк тебя разрисовали!

МАРКЬОННО

Ты прав, бывает даже хуже.

Один испанец это распознал

и записал такое изреченье:

«За искренностью следует презренье».

КОЛА АМБРУОЗО

А если кто-то будет одарен

разумным словом, мудрым рассужденьем,

кто выкажет талант и красноречие:

в какую сторону его ни оберни, в

о всем себя он сведущим покажет, —

в красильне нашей так его измажут,

что якобы он сам себе надел