Ника хлопает ресницами:

— Никого.

Черт, она даже не покраснела! Эталонная, образцово-показательная врушка.

Хотя с ней мы позже потолкуем, а сейчас надо срочно намылить шею моему неожиданному конкуренту. Интересно, кто он. Матвей? Кто-то новенький? Я решительно шагаю к балкону и отдергиваю штору. За стеклом обнаруживается целых два мужика. Правда, оба они на тросах и с чем-то похожим на швабры: моют окна и пол на балконе.

— Хеллоу! — говорит один из мужиков и старательно улыбается.

Я мысленно желаю ему идти лесом и снова поворачиваюсь к Нике. Она заливается звонким, счастливым смехом.

Чудовище! Маленькое, наглое чудовище!

За завтраком в буфете мы обсуждаем план на день. Сегодня наш лайнер в плавании, так что для съемок надо искать что-то интересное на борту. Ника предлагает отправиться на один из мастер-классов, их тут проводится целая куча. Я же настаиваю на аквапарке: мне хочется провести день на свежем воздухе и поглазеть на Нику в купальнике.

Мы спорим до тех пор, пока Ника случайно не вываливает мне на колени свои макароны. А может, она это специально. Вид у нее весьма довольный. Впрочем, я не злюсь. Целую ее в щеку и говорю:

— Будь по-твоему. Пойдем учиться готовить настоящую итальянскую пиццу. А вечером поучаствуем в каком-нибудь танцевальном конкурсе.

На ее лице отражается легкое чувство вины, но она с ним весьма успешно справляется. Я же отлучаюсь переодеться.

Выходя из лифта на своей палубе, почти налетаю на Тоху.

— Ты что-то хотел?

— Нет. — Он облизывает губы, нервно озирается.

— А что ты тогда тут делаешь?

— Не твое дело.

Я откашливаюсь и красноречиво смотрю на часы:

— Сейчас рабочий день, а значит я имею право знать, чем ты занят.

— Я больше на тебя не работаю, — заявляет Тоха и смотрит так, будто ждет, что я кинусь отговаривать его от увольнения. — Мне поступило очень хорошее деловое предложение, так что завтра в Барселоне я покину эту посудину. Жаль, сегодня это сделать нельзя.

— Что же, удачи тебе! — с наигранным спокойствием отвечаю я. — Но я не рекомендую тебе работу по найму. Ты слишком независим и амбициозен для нее. Лучше запусти свой канал. У тебя получится.

По ходу своего напутствия вспоминаю, что давал Тохе ключ от своей каюты — на всякий случай. Тут же прошу вернуть.

— Он у Пупса, — буркает Тоха и, обогнув меня, спешит к лестнице.

Я провожаю его взглядом и чувствую под ложечкой странный холодок. Мне на мгновение кажется, что Тоха затаил на меня злобу и не прочь отомстить за увольнение. Но я все же почти сразу эту мысль отбрасываю. Брат все-таки. Да и не выгодно ему со мной ссориться.

Переодевшись в каюте в джинсы, возвращаюсь в буфет. Ника сидит за столом совершенно потухшая: плечи опущены, в глазах блестят слезы. Меня немедленно охватывает беспокойство.

— Что случилось?

— Ничего. — Она поджимает губы и отворачивается.

— Да брось! Я же вижу, что что-то произошло, — осторожно, за подбородок, я разворачиваю к себе ее лицо. — Рассказывай немедленно, что тебя расстроило?

Несколько секунд она нервно кусает губы, а потом все-таки признается:

— Я просто почитала комментарии под новым фото с конфетами у себя в Инсте.

— И что?

— Как обычно, одни гадости пишут. Рассуждают по поводу моей доступности, утверждают, что я такая дешевка, что за эти конфетки устрою тебе секс-марафон.

— И это тебя расстроило? — я с облегчением выдыхаю и присаживаюсь за стол. — Ты серьезно?

— Представь себе! — она сердито фыркает и чуть отодвигается. — Это очень неприятно, когда тебе ежедневно пишут, что ты дешевая шлюшка. Хотя… мужчинам этого не понять.

Я накрываю ее ладонь своей:

— Нет, я понимаю. Это больно, но надо наращивать броню. У любого публичного человека есть хейтеры. Главное, не доставляй им радости — не показывай, что тебя что-то задевает, и им надоест тебя доставать.

— Ага, и на место одних хейтеров придут другие, — Ника грустно улыбается, а я пожимаю плечами.

— Такова жизнь. Всегда будут люди, которым за радость тявкнуть в твою сторону. Лично я стараюсь не обращать на них внимания. Рано или поздно они просто захлебнутся своим ядом по ту сторону монитора.

— Некоторые, как ты мог наблюдать, и в жизни мне не дают прохода, — она смотрит на меня такими беззащитными глазами, что мне становится не по себе.

Черт! Это ведь я — циничная сволочь, которой и тонна грязи в комментах как слону дробина, а Ника — девочка. Девчонки такие ранимые!

Я поддаюсь чувствам и прижимаю ее к себе:

— А знаешь что? Моя тетя очень хороший юрист, так что, если хочешь, привлечем к ответственности всех, кто хоть раз писал тебе гадости. Все же статья за оскорбление личного достоинства в кодексе имеется.

На лице Ники появляется изумление, затем оно сменяется смущением.

— Напрягать из-за такой фигни юриста? Да ладно тебе, не надо! Ты все же прав — буду наращивать броню. Ну и на курсы самообороны пора записаться.

— Последнее лишнее, — вставляю я. — Офлайн я никому тебя не дам в обиду. Никогда!

Она смотрит с интересом, а мой занудливый внутренний голос констатирует: «Плюс десять баллов к рейтингу. Красавчик! Если и дальше не налажаешь, Ника обязательно поедет с тобой в Индонезию».

Я мысленно клянусь, что буду теперь постоянно вести себя как настоящий джентльмен, но уже через минуту у меня на пути появляются первые трудности. Ника очищает банан и начинает есть его так соблазнительно, что меня тут же накрывает цунами эротических фантазий.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍О мой бог! Сейчас я точно ляпну какую-нибудь фигню и все испорчу.

— Что-то не так? — Ника замечает мое смятение и недоуменно улыбается.

— Нет-нет, все в порядке, — мне приходится напрячься, чтобы в голосе не прорезалось сомнительных интонаций. — Пока ты доедаешь свой завтрак, я, пожалуй, поднимусь к себе — за камерой.