нет. Похоже, вылетел, когда мы прыгнули. Ничего. Отогреемся, просушим вещи и пойдем искать дорогу завтра.

Обалдеть!

Кто бы мог подумать. Что в двадцать первом веке можно вот так вот заблудиться и полностью остаться без связи! А если бы не этот домик, то… Даже не представляю, что бы с нами было!

— Или лесничий вернется. Он же здесь бывает. Не переживай об этом, Маш. Разрулим все. Главное, чтобы у тебя пневмонии не было! Ох, да это просто охренеть!

— Что такое?

Приподнимаюсь на локте.

Как-то слишком сильно я ощущаю слабость.

Надеюсь, это просто стресс, и я не заработала и вправду пневмонию.

На себя-то плевать, ладно. Но мой малыш! Это может очень плохо сказаться на беременности!

Но не хватало еще какой-нибудь плохой неожиданности!

— Нет, все как раз очень хорошо. Здесь сауна, Маш. Сейчас согреемся.

— Только не очень сильно топи, Марк.

— Почему? Нам тепло как раз сейчас очень нужно.

— Мне…

Черт, ну что мне придумать такого?

— Мне плохо может стать от сильного перепада температур. Если с холода на жару сразу. В последнее время давление что-то часто шалит.

— Почему ты мне не сказала?

Марк хмурится, окидывая меня строгим взглядом.

— Обследоваться нужно. Вернемся отсюда, насильно тебя по врачам потащу!

— Да… Ерунда, Марк.

— Не выдумывай даже. Пройдем все обследования, какие можно. И слушать ничего не собираюсь. Насильно потащу, имей в виду.

А я почему-то улыбаюсь.

Черт, я отвыкла уже за это время от его, иногда такой грубой, заботы.

— Пойдем, малыш. Не сильно разогрел.

Марк возвращается.

Подхватывает меня на руки.

Осторожно проводит пальцами по щеке. Так нежно… Что у меня в груди щемить начинает.

— Нельзя так с собой. Ты же весь мой мир, Маша. Вся моя жизнь. Зачем мне жить, если с тобой что-то случится?

«Тогда зачем ты так со мной?»

Хочется сказать, но сейчас Марк смотрит на меня так… Что дух перехватывает!

И я молчу. Просто прижимаюсь к нему, обнимая его крепкую шею. Позволяю себя нести в сауну, в которой и правда так приятно тепло, но совсем не жарко.

— Черт, Маша.

Марк так и стоит, держа меня на руках.

Перебирает позвонки. Потирается отросшей щетиной о мою щеку.

— Как же я не хочу тебя отпускать….

— Тогда не отпускай.

— Точно? Маша, я же…

— Марк, я соскучилась. Так соскучилась. По нам….

Тянусь к нему, как-то глупо и неловко тыкаясь губами о его лицо в темноте.

— А я… Я охренеть, как соскучился. Машаааааа.

Марк резко, с силой дергает меня на себя. Так, что просто впечатывает ребрами в стальные мышцы груди.

Накрывает мой рот таким поцелуем, от которого у меня из глаз летят искры.

Полотенце отлетает в сторону.

Марк целует меня, не отрываясь. Его руки так привычно, так жадно скользят по моей спине, запутываются в волосах.

— Я твой, Маш. Весь твой. Со всеми потрохами. Навсегда, — шепчет, укладывая меня на деревянную скамейку.

— Ты для меня самое главное в мире, — хрипло добавляет, будто в душу вонзаясь своим взглядом.

И снова целует.

Жадно. Лихорадочно. Горячо.

С головы до самых пальчиков на ногах.

Покрывает поцелуями все тело, нетерпеливо отзываясь хриплыми выдохами, когда я извиваюсь и стону под его горячими, неуемными ласками.

Поднимается снова к моему лицу, и я уже сама обвиваю его бедра ногами.

В его глазах дикий голод, но Марк входит в меня очень медленно. Осторожно.

— Люблю тебя. Люблю, — бессознательно шепчу, жадно двигаясь ему навстречу бедрами.

Пока мощный удар наслаждения не пронзает все мое тело. Насквозь. А я сама будто разлетаюсь в этом блаженстве на тысячи осколков. Люблю….

— Марк…

Просыпаюсь, так привычно, в крепких объятиях мужа. Любимого мужа, потому что…

Несмотря на что, я все еще его люблю.

И ничуть не меньше, чем раньше. Как бы я с этим не боролась!

— Маленькая моя. Как же я скучал по тебе. По этому всему…

Хрипло шепчет, прижимая меня к себе еще крепче. Зарывается пальцами в волосы, мягко перебирая их. Слегка массируя кожу головы. Вызывает этим миллион мурашек по всему моему телу. Под кожей… Шумно втягивает воздух у моих волос.

— По всему, Машааааа. По губам твоим. По запаху. По тому, как ты дышишь во сне. И как меня обнимаешь. Охренеть, как соскучился.

— Марк…

Хочу сказать, но…

Есть ли в этом смысл?

Снова повторять все то, что уже было сказано?

Олег раскаялся в том, что было в том ресторане. Я успела поверить, что он искренне жалеет о своей измене.

А Ирэн?

В этом я не могу его винить. Это его старая любовь, разве сердцу прикажешь?

Но он сейчас здесь. Со мной. И все это время был рядом. Не с ней.

И…

Марок сейчас так на меня смотрит, что в одном его взгляде я вполне способна провалиться!

Разве так смотрят на тех, кого не любят? К кому не имеют никаких чувств?

И Марк все сделал, чтобы меня вернуть.

Мне ли не знать, как он на самом деле занят и сколько сил и времени у него отнимает его бизнес!

Но он приезжал в деревню. Ради того, чтобы быть рядом. Ради меня.

Ведь Марк не знает о ребенке!

Так, может, не стоит снова задавать ему вопросы, на которые я уже, можно считать, получила ответ?

— Я знаю, что сделал тебе очень больно, Маш.

Марк сгребает меня в охапку своими сильными руками.

Поднимает, забрасывая себе на грудь.

Прижимает так крепко, что я чувствую каждый удар