Я только покачала головой. Свету, родную сестру своей жены,Сеня нежно любит. Пару раз он пытался выдать ее замуж за своих приятелей. Но,увы, ничего у него не вышло. Сеня содержит сестру жены, о чем никогда ненапоминает родным. В общем, отношения Сени и Светы нетипичны для дальнихродственников.

Удивленная пропажей мопса, я попрощалась с Катей и пошла кмашине, припаркованной с внешней стороны забора. Огромный участок Викуловых былзавален снегом. Большие сугробы обрамляли дорожки, которые вели от дома кгаражу и калитке. Я медленно брела к автомобилю, вдыхая свежий, пахнущийантоновскими яблоками снег. Утрамбованный, он поскрипывал под ногами, небо былоусеяно огромными, ослепительно сияющими звездами. Последние годы в России вконце декабря моросят дожди, уж и не помню, когда у нас стояла такая истиннорождественская погода.

Внезапно накатило воспоминание. Вот я, восьмилетняя девочка,сижу за столом в огромной кухне нашей коммунальной квартиры. Часы показываютпочти полночь, мне бы давно пора спать, но бабушка сегодня работает в ночнуюсмену, внучку она, как всегда в таких случаях, оставила с соседкой, тетей РозойМюллер. Роза Леопольдовна плохо говорит по-русски, она вдова немецкогоантифашиста, сгинувшего в сталинских концлагерях. Фрау Мюллер была напуганаарестом мужа и тем, что сама по непонятной причине осталась на свободе. Наулицу Роза Леопольдовна практически не выходит, продукты ей приносит бабушка, анемка, в благодарность, приглядывает за мной и часто поет мне странные песни.«Ich weisse nicht, was soll es bedeuten, das ich so traurig bin…» Обычно тетяРоза трепетно соблюдает режим дня, но сегодня она оставила меня на кухнерисовать, а сама возится у плиты. Часы начинают медленно бить двенадцать раз.Роза Леопольдовна вдруг дрожащим голосом заводит никогда мною ранее неслышанный от нее напев: «Heilige Nacht…» Потом она ставит меня на подоконник иговорит:

– Видишь вон ту звезду? Это она указала путь волхвам.Сегодня Рождество, мое солнышко. Ты знаешь про малютку Христа?

– Нет, – качаю я головой.

Тетя Роза осторожно гладит меня по волосам, потом бормочет:

– О боже! Нет, все же они не правы. Как можно жить безИисуса! Послушай, расскажу сейчас сказку, но ты, Дашенька, потом ее никому непередавай, пусть это будет наш секрет. Жил когда-то на свете плотник Иосиф…

– Значит, в Рождество всегда случается чудо? –спросила я, когда Роза Леопольдовна замолкла. – И подарки?

Фрау Мюллер кивает:

– Закрой глаза.

Я повинуюсь приказу.

– А теперь смотри, – произносит старушка черезпару секунд.

На столе высится только что испеченный пирог, вернее,медовая коврижка, а рядом сидит невероятной красоты кукла с длинными блестящимиволосами. Где тетя Роза, боящаяся выходить на улицу, раздобыла игрушку, я в тотмомент не задумалась.

– Солнышко мое, – улыбнулась немка, – запомни,на Рождество всегда случается чудо.

С тех пор прошло много лет, тети Розы давно нет на свете,впрочем, бабушки тоже. До последних дней пожилые женщины нежно дружили, а когданам наконец-то дали отдельную квартиру, фрау Мюллер переехала жить туда. Каквсе люди, пережившие сталинские репрессии, и бабушка, и Роза боялись всего.Соседям по новому дому было сказано, что Роза – эстонка, оттого и говорит ссильным акцентом. Но я об этой истории расскажу как-нибудь в другой раз.Бабушка и Роза Леопольдовна похоронены в одной могиле, над ними выситсяпамятник с надписью: «Здесь лежат Афанасия Васильева и Роза Мюллер. Они былиподругами при жизни, они остались ими за чертой смерти». Много лет утекло послетого вечера, когда я впервые услышала рассказ про малютку Христа, но с тех порвсегда в Рождество жду чуда.

Стряхнув с себя воспоминания, я ускорила шаг. Мороз просунулхолодные пальцы под мою куртку. Внезапно глаза наткнулись на кусочек чего-тожелтого, лежащего на дорожке. Я нагнулась и подняла комочек. Сыр!

Если бы нечто подобное я обнаружила тут летом, не стала быудивляться. В теплую погоду Аня любит устраивать пикники на свежем воздухе. Носейчас зима. В такую погоду мало кто захочет устраивать пикник во дворе!

Я стала внимательно осматривать снег и нашла еще кусочексыра, чуть поодаль, потом увидела новый желтый комочек. Неожиданно до менядошло. Некто, хорошо знавший о любви Мусика к сыру, дал мопсу добрый ломотьлакомства, заткнул ему пасть в самом прямом смысле этого слова, а потом понессобаку по тропинке. Мусик пытался сжевать угощенье прямо на весу, на снегпадали крошки… Но кто и куда поволок домашнего любимца? Я стала оглядываться посторонам и увидела на дороге небольшой деревянный домик, вернее, вагончик.

В начале декабря в столице было совсем тепло, градусникпоказывал ноль, ничто не предвещало суровых морозов, и Сеня нанял бригадурабочих, чтобы поставить новый забор.

Но не успели поставить для гастарбайтеров вагончик, какстолбик термометра обвалился вниз, и Сеня отложил затею до весны.

Я кинулась к вагончику, распахнула незапертую дверь ивскрикнула. На голом полу, покрытом нестругаными, обледеневшими досками, молчалежало светло-бежевое тельце.

Ноги подкосились, я рухнула возле Мусика и через секундупоняла: мопс жив. Ушки его были холодными, животик и лапки тоже, слабое дыханиевырывалось из сырого носа. Я хотела схватить Мусика и увидела, что от егоошейника тянется длинная веревка, примотанная к железному штырю, торчащему изстены.

В обычной жизни я рассеянный человек, способна потерять ключи,зонтик, перчатки, документы. Еще я не умею быстро принять решение. Если вижу вмагазине две подходящие пары туфель, начинаю метаться между ними, пока не упадубез чувств. Но в экстремальной ситуации откуда-то берутся хладнокровие,решительность и ясность мыслей.

Я мгновенно расстегнула ошейник, потом сняла с себя куртку,свитер, завернула в них безучастно обмякшее тело Мусика и понеслась к машине,чувствуя, как мороз дерет мои голые плечи.

Устроив мопса на сиденье, я включила на полную мощностьподогрев кресла и, накручивая одной рукой руль, второй принялась нажимать накнопки телефона. Сын моей ближайшей подруги ветеринар, владелец одной из лучшихв Москве клиник для животных, а Мусику, если я сумею довезти его живым, надонемедленно оказать помощь.