– С какой стати Сеня покончил жизньсамоубийством? – пробормотала я. – Он письмо оставил?

– Нет! – воскликнула Леся.

– Тогда отчего вы решили, что он сам застрелился?

Прислуга вытерла лицо рукавом.

– Так он запись сделал, кассета в магнитофоне стояла.Менты приехали, щелкнули клавишей, и сразу голос раздался. Меня-то в понятыевзяли, вот я и услышала: «Жизнь моя стала ужасной. Сплошной скандал. Я оченьустал. Больше не могу! Прощайте! Завещание слушайте все вместе. Оно покажетсявам странным, но так вам и надо! Тащил всех в зубах, нет больше сил. На этомсвете было только два существа, которые искренне любили меня. Моя собака, онауйдет со мной, и моя настоящая дочь»… Я ничего не поняла! – шмыгнула носомЛеся. – Настоящая дочь. А собака! Семен Сергеевич, что, Мусика убил? Но онже его вместе с нами искал.

Я схватила Лесю за рукав:

– Ну-ка расскажи еще раз о том, как милиция осматривалакабинет Сени, включала магнитофон и так далее.

Леся покорно забубнила. Я выслушала ее и, стараясь непоказать своей настороженности, велела:

– Пошли в кабинет, нас там ждут.

– А вода? – напомнила Леся.

– Хорошо, бери бутылку и поднимайся, – кивнула я.

Спустя полчаса мы узнали невероятное. Сеня составилчрезвычайно странное завещание. Документ он отдал на хранение неизвестномудомочадцам Андрею Валерьевичу, мотивировав свой поступок просто: не доверяюникому, кроме Ильина. Если последняя воля будет известна семейному адвокату,то, скорей всего, и Аня, и Катя попытаются сделать так, чтобы правда онаследстве не выплыла за стены кабинета. А Иван Петрович Юдин, юрист,великолепно знавший женскую часть семьи Викуловых, поможет им спрятать концы вводу. Слишком много лет его принимали в доме как своего человека, он стал почтиродственником и ради благополучия Ани и Кати забудет о профессиональном долгевкупе с этикой и порядочностью. Впрочем, не стану вас больше томитьнеизвестностью, лучше послушайте, каким образом Сеня решил распорядиться своимисредствами.

Огромная московская квартира, в которой до постройкизагородного особняка жили Викуловы, доставалась Ане. Кате он отписалдвухкомнатную квартиру, ранее принадлежавшую матери Сени. Света получилазолотую антикварную шкатулку, довольно дорогую вещицу. Остальное: гигантскийособняк, гектар земли, акции, ценные бумаги, накопленный капитал, в общем,все-все, включая идиотски большой джип, на котором Сеня рассекал по Москве,доставалось… Нине Викуловой. Той самой девице, что сидела возле адвоката.

Услыхав новость, Аня разинула рот, Света ойкнула, а Катярастерянно спросила:

– Она кто? Мы ее впервые видим. Честно говоря, ярешила, что девушка секретарь адвоката.

– Нина – ваша единокровная сестра, – пояснилИльин, – вот, кстати, ее метрика.

Я уставилась на потрепанный зеленый листочек. Простоневероятно! Мать – Ангелина Федоровна Приходько. Отец – Семен СергеевичВикулов.

Аня и Катя, бледные, словно обезжиренный кефир, смотрели нанепонятно откуда взявшуюся родственницу.

– Уж простите, – пожала плечами та, – я самаудивилась, когда мне Андрей Валерьевич позвонил. Мама всегда говорила, что мойотец умер, и вдруг такой зигзаг. Даже перед смертью мать не открыла мне правды.

– Ангелина Приходько, Ангелина, – тупо сталаповторять Света, – откуда мне это имя знакомо? Вспомнила! Это жедомработница Аня!

– Верно, – прошептала моя подруга, – мы звалиее Ашкой. Вороватая особа! Выгнали ее за мухлеж со счетами. Только дело-тодавно было.

– Похоже, эта особа не только деньги стырила, –сердито заявила Света, – она еще и Семена увести хотела.

– Поосторожней с выражениями, – нахмурилась Нина.

– Но с какой стати, – залепетала Катя, – мыничего об этой дочери не знали, она, насколько я понимаю, о своем отце тоже.

Андрей Валерьевич кивнул:

– Семен Сергеевич объяснил мне ситуацию. Он в последнеевремя столкнулся с крайней неблагодарностью своих домашних. И жена, и дочь былис ним грубы, в доме постоянно разражались скандалы.

– Мы ссорились, – растерянно ответила Аня, –это верно, но в семье всякое случается.

– Я папе не хамила, – покачала головойКатя. – С мамой он ругался, но со мной нет.

Андрей Валерьевич прищурился:

– Не хочется вас упрекать, но Семена Сергеевича многоеобижало, например, то, что он, возвращаясь домой, обнаруживал вас спящими.

– Но папа частенько приезжал после полуночи! –воскликнула Катя.

– Еще вы отказались поехать с ним в Турцию!

– Мне врач запретил бывать на солнце! – отозваласьАня. – Сеня знал об этом.

– С его письменного стола вечно пропадали ручки, –заявил адвокат.

– Господи, – закричала Катя, – верно! Я бралау папы из стакана копеечное шариковое барахло! Неужели из-за этого?

– Еще хозяйка постоянно забывала покупатьлимоны, – методично перечислял претензии Ильин. – Сами вы не любитецитрусовые, Семену Сергеевичу хотелось кислого.

– Бред, – шептала Аня.

– Может, и так, – согласился АндрейВалерьевич, – только капля камень точит. Капало, капало и перелилось черезкрай. Знаете, что он мне сказал, подписывая завещание? «Надоели они мне,кровопийцы, уж присмотрите, чтобы Ниночку не обидели. Виноват я перед ней,искупить вину хочу».

Аня закрыла глаза рукой.

Андрей Валерьевич глянул на меня:

– Вы Дарья Васильева?

Я кивнула:

– Верно.

– Вам Семен Сергеевич оставил картину, ту самую, чтовисит в холле: три мопса, играющие в карты.

Я притихла, оценивая положение.