Крестоносцы имели свою форменную одежду, особые знаки различия, орденское знамя и значок, и даже наградные знаки: ордена двух степеней «Белого креста» (являлся высшей наградой), «Железного щита», «Крестоносца» и медаль «За спасение погибающего» [Там же, л. 7 об, 8, 28, 33, 33 об, 34; Буяков, 2005, с. 71]. Часть этой атрибутики была в дальнейшем позаимствована другими молодежными группировками.

Орден делился на отделы и отряды во главе с командирами. Членами организации могли быть все русские люди христианского вероисповедания, достигшие 16-летнего возраста. Вступавший в Орден получал статус испытуемого и в течение двух — трех месяцев проходил проверку, после чего приносил присягу и зачислялся в состав братьев-крестоносцев [ГАРФ, ф. Р-9145, оп. 1, д. 238, л. 4, 5]. Будучи приверженцем строгой дисциплины, Березовский старался не допустить втягивания крестоносцев в уличные «кулачные дискуссии» с отмолом, чем, например, славились мушкетеры и члены «Черного кольца». Помимо Березовского в руководство Ордена Крестоносцев входило еще несколько офицеров — полковники Асламов и Н. Н. Николаев[352], А. Я. Юргин, и др.

Организаторами дружин Русского Сокола в Китае также являлись офицеры: в Харбине — поручик К. А. Бутаков, в Шанхае — целая группа бывших военных и гражданских — полковник А. А. Матросов, юнкер Е. А. Зуб, А. В. Василенко, С. И. Огарев и присоединившиеся к ним полковник Г. Г. Тиме, мичман К. М. Делимарский, Б. А. Романи и Д. М. Брайковский [Буяков, 2005, с. 100][353].

Большую популярность в среде «белой» эмигрантской молодежи, не успевшей или почти не успевшей принять участие в Гражданской войне, в середине 1920-х гг. получила военная служба в китайской армии. Одним из «идейных наставников» молодых активистов, пропагандировавший необходимость для молодых людей получить военную подготовку и опыт участия в боевых действиях, был начальник Союза мушкетеров В. И. Гантимуров. Сам сын офицера-кавалериста, в 15 лет бежавший в Дальневосточную армию (1922), он первым подал пример своим собратьям, отправившись в 1925 г. служить в Нечаевскую бригаду. Вместе с ним в китайскую армию уехали более десяти человек, часть из которых, будучи несовершеннолетними, попросту бежали из дому.

Летом 1925 г. в составе Русской бригады Шаньдунской армии из эмигрантской молодежи была сформирована юнкерская рота. Основную часть юнкеров составили мушкетеры и крестоносцы. Возглавил роту подполковник И. И. Штин. Одним из офицеров юнкерской роты являлся полковник Николаев[354]. Возможно, благодаря его агитации офицеры юнкерской роты изъявили желание вступить в состав Ордена Крестоносцев. Узнав об этом, подпоручик Березовский в конце августа 1925 г. обратился со словами благодарности к начальнику Русской бригады генералу Нечаеву «за то отеческое попечение, любовь и заботу», которую тот оказал «крестоносцам, имеющим честь состоять юнкерами» в Русской бригаде. Обращаясь к офицерам юнкерской роты, Березовский писал: «Я был несказанно рад, узнав, что вы вступили в наш Орден. Этим вы показали, что не все русские люди потеряли свое русское сердце, что душа русского народа жива и что она горячо жаждет искупления…» [ГАРФ, ф. Р-9145, оп. 1, д. 238, л. 35].

Приказом по Ордену командование юнкерской роты было представлено к наградам: капитаны (китайской службы) Н. Н. Николаев и К. П. Русин — к ордену «Белого креста» 1-й степени, капитан Штин, поручик Непогодьев, фельдфебели Л. А. Ватолин и Н. Д. Черняев — к ордену «Белого креста» 2-й степени [Там же]. Также известно, что крестоносцы по случаю рождества направляли русским бойцам Шаньдунской армии подарки [Русское слово, 1926, 31 янв.][355].

Подполковник Штин погиб в сражении под Цанчжоу в феврале 1926 г. [ГАРФ, ф. Р-7044, оп. 1, д. 3, л. 9.]. В то же время погибли и несколько молодых юнкеров, пятеро из которых были членами Союза мушкетеров. Позднее мушкетеры, сохраняя память о своем старшем товарище, включили Штина в мушкетерский мартиролог.

Часть мушкетеров и крестоносцев, завершив полный курс обучения в юнкерской роте или Шаньдунском военно-инструкторском училище Русской группы, получили офицерские звания и продолжили военную службу в китайских войсках (В. Костриченко, Н. Глухов, М. Минаев, В. Шихов, П. Лебедев, И. Паницкий, и др.) [Там же]. В общей сложности за период 1926–1928 гг. производство в офицеры получили 76 человек (Юнкерская рота — 16, первый выпуск Шаньдунского военного училища — 43, второй выпуск — 17).

Между тем, военная служба в качестве «ландскнехтов», грязня между группировками в русском командовании, моральное разложение русской воинской массы, все это заметно поубавило романтики «служения Отчизне» у молодых эмигрантов. В 1926–1927 гг. большая часть молодых офицеров и рядового состава, оставив военную службу, возвратились в родные места. Попытка летом 1927 г. сформировать учебную команду из молодежи при Отдельной конной бригаде генерала Семенова, инициированная рапортом «мушкетера» поручика К. Шереверы [Там же, д. 22, л. 25], провалилась.

Вернувшиеся из китайской армии мушкетеры столкнулись в Харбине с ожесточенным противостоянием между «белой» и «красной» русской молодежью. Город был буквально разделен на зоны, контролируемые теми или иными группами. «Белые» и «красные» имели свои места для сборов, «свои» кафе, спортивные клубы. Главным «белым» спортивным клубом являлся «Санитас» (Sanitas), включенный с 1927 г. в состав ХКПРБ. «Санитас» объединял спортивные группировки русской молодежи правого толка. В состав руководителей клуба входили несколько мушкетеров, служивших в Шаньдунской армии и имевших офицерские звания, — В. Костриченко, В. Лукеш, И. Писарев [ГАХК, ф. Р-1128, оп. 1, д. 51, л. 172, 176]. Отношения между «белыми» и «красными» были очень напряженными и нередко выливались в драки, иногда массовые с применением кастетов, палок, ножей. Драки обычно происходили по ночам в районе Пристани, в западной части которой находились Главные механические мастерские КВЖД и Механическое собрание (Мехсоб) — основная база «красных» в Харбине, остальная часть Пристани была «белой». Нередко объектом нападения «красной» молодежных групп являлись русские военнослужащие китайской армии [Русское слово, 1926, 20 апр., 3 июня].

Метод «кулачной дискуссии» был не единственным средством в арсенале мушкетеров. Известно, что они неоднократно предлагали отмольцам объединиться в составе единого фронта в борьбе за Родину, апеллируя к тому, что отмольцы такие же русские люди, как и мушкетеры [АВПРФ, ф. 0100, оп. 12, п. 152, д. 48, л. 52.].

В конце 1926 г. Союз мушкетеров, к тому времени официально распущенный Гантимуровым, был возрожден под руководством М. Д. Минаева, имевшего чин подпоручика китайской армии. Союз состоял из двух отрядов, которыми командовали «старые» мушкетеры — Н. Глухов (позднее — В. Костриченко) и И. Писарев. Важное место в работе союза занимал капитан В. И. Зенков, зачисленный в старшие друзья мушкетеров. К тому же, руководители союза имели связи с генералом Косьминым и даже официально обращались к генералу Бурлину в 1926 г. с просьбой утвердить Косьмина своим руководителем военной подготовки [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 139, л. 52]. Косьмин и подобные ему радикалы старались приобщить молодежь к партизанской и разведывательной работе.

В 1926 г. произошло переформирование заметно поредевшего из-за перехода части членов в другие организации Ордена Крестоносцев. Березовский