— Можно я? — вдруг фыркнула Тая. — Я попробую.

И снова никаких слов кобылица не произносила. Но Серый внезапно ощутил, что понимает её. Совсем как тогда, на ступенях разрушенного храма.

Благосклонный наклон головы Элайны. Кобыла зашагала вперёд. Серый пристроился рядом, кося на степняков настороженным взглядом. Пусть только дёрнутся… Но люди поспешно расступались перед ним. Парень, которого конь коснулся взглядом, держал перед губами амулет кобылицы и шептал какую-то молитву.

В последний момент Керо отошёл в сторону и они увидели лежащего юношу. По меркам их мира — совсем подростка, который здесь уже считался взрослым. Стрелу, видимо, уже вытащили. Раненый еще дышал, но на его губах обильно выступила кровавая пена. При местной медицине… без шансов. Единственный шанс — на чудо.

— Я попробую. — тихо повторила кобылица-Тая.

Она встала рядом и медленно, очень осторожно поставила копыто на грудь подростка. Еле коснулась. Копыто лошади засветилось мягким серебряным светом. Затем чуть сильнее. Юноша громко всхлипнул, и дернулся, но нога лошади помешала ему вскочить. Тая тихо заржала и отстранилась. Раненый открыл глаза.

Получилось? Юноша закашлялся, приподнялся. Он дышал тяжело, неуверенно, но кровь перестала идти, и на его бледное лицо вернулась краска. Остальные воины обступили его кругом. Пострадавший встал, сам, хотя и с поддержкой соратников. Отец, наоборот, упал в ноги. Точнее, в копыта…

Ещё немного благодарностей, обещаний навек помнить, и маленький отряд поспешил в степи вслед за остальными.

— Ты в порядке? — спросил Серый, когда вернулся.

— Да. Но это тяжело. Хорошо, что они не догадались.

Ореол величественности медленно спадал с единорога. Всего минута — и перед ними снова стояла просто Элли, немного испуганная и сильно уставшая.

— Спасибо за помощь.

Тая вопросительно заржала.

— Что теперь? — спросил Серый. — Мы вернёмся в невидимость?

— Не получится. — ответила единорог. — На нас смотрит слишком много глаз. Идём так.

Защитники настороженно смотрели на приближающихся лошадей. Несомненно, они тоже видели всё представление. В развалинах стояла напряженная тишина. Явной враждебности не замечено, только единожды из-за укрытия вылетела шальная стрела. Серый приготовился вызвать шаманский щит, но стрела воткнулась в землю с сильным недолётом. Вероятно, у кого-то не выдержали нервы. Конь мог поклясться, что узнал Атаульфа, который от души огрел незадачливого стрелка по шее.

Не доходя примерно сотни метров, они остановились.

Предводитель каравана вышел навстречу и направился к ним, широким уверенным шагом. Вооруженным, но меч в ножнах. Серый посмотрел на Атаульфа с уважением. Хевдинг не мог знать, кто и зачем заявился к ним на помощь, тем не менее, лично вышел на переговоры.

— Благодарю вас. — Атаульф поклонился и представился.

Элли демонстративно сделала шаг назад. Тая, в облике белой кобылы, беспомощно посмотрела на Серого. Понятно, кому вести переговоры.

— Они не вернутся. — белый конь вышел вперёд.

Воин слегка вздрогнул.

— За это — благодарю. И вам моя благодарность, госпожа. — Атаульф повторно поклонился в пояс единорогу и затем погладил бороду, пытаясь скрыть замешательство. Элли игнорировала его и равнодушно смотрела в сторону — Так и думал, что ты понимаешь человеческую речь, конь. Значит, и говоришь тоже?

— Да.

— Хм. Служители выдры, значит. Ловко. Я поверил.

Взгляд северянина то и дело сбивался в сторону, на Элли. Серому показалось, что хевдингу очень хочется спросить, действительно ли перед ним сама великая кобылица Вэл, но он не решается. Его можно понять.

— Нам нужны наши слуги и имущество. — вежливо попросил Серый. — Больше ничего. Наверное, мы оставим вас. Кочевники больше не вернутся, до города вы дойдёте.

— Конечно. — в голосе предводителя послышалось явное облегчение. — Сейчас распоряжусь. А где… госпожа Тая?

— В безопасности. — уклончиво ответил Серый.

— Тогда я оставлю это здесь. — Атаульф вытащил из одежды мешочек. — Десять эфемеров золотом. Ваша доля. Всё, как должно.

— Вы же договаривались на два с половиной? — не удержался Серый. — И мы не дошли даже до Джигербента.

— Скорее всего, мы дальше Джигербента и не пойдём, хотя цены там хуже. — хмыкнул Атаульф. — Слишком опасно сейчас на дорогах. Я не объявлял ещё этого, но торговцы уже приняли решение.

— Но десять?

— Доля десятника — пять эфемеров. Доля старшего дружинника — два с четвертью. И ещё премия. Вас трое, вместе с тринни. И вы их заработали сполна.

— Хорошо.

— Я положу его на землю?

Серый кивнул.

— И распоряжусь насчет ваших слуг.

Атаульф еще помедлил немного, но единорог ничего не сказала.

— Удачи вам в пути. — сказал Серый.

— И тебе удачи, конь. Могу я узнать, как твоё имя?

— Миран. — перевёл своё имя на вессан Серый. — Меня зовут «Серый».

— Миран… — Атаульф снова посмотрел на единорога и снова не решился спросить. — Хорошее имя. Я буду помнить тебя, Миран.

Северянин поклонился, развернулся и пошёл прочь.

Глава 19

Признание

Степная земля мягко ложилась под копыта. Скакать одно удовольствие, и даже пассажиры на спине не в тягость. Серый не спешил, шёл быстрой рысью, но километры один за другим оставались за его хвостом. Тая неуверенно предложила перекинуться лошадью, чтобы Серый мог бежать налегке, но конь отказался наотрез.

Тому есть причины. Серый начал привыкать к жизни в лошадином облике, и это сильно его напрягало. Ему начал нравиться вкус хорошего зерна и свежей травы, его мутило от запаха крови и жареного мяса, а молодые кобылицы казались не менее привлекательными, чем девушки. И он уже начал забывать, как пользоваться руками и пальцами.

От всего этого становилось страшновато. А если останется навсегда?

— Нет. — решительно сказал конь. — Лучше тебе не привыкать.