нужна кровь Габриэля. Он стонет мне в ключицу, прежде чем вонзить зубы в мою плоть. Я вскрикиваю и впиваюсь ногтями еще глубже. Его губы снова встречаются с моими и заставляют меня открыться. Каждое идеально рассчитанное движение его языка разжигает во мне огонь, пылающий для него.

Быстрым движением двух пальцев он расстегивает мои джинсы. Он приподнимает меня одной рукой и ни на секунду не прерывая поцелуя, стягивает их с моего тела, отправляя их на пол. Я обхватываю его ногами, когда он начинает двигаться. Габриэль прижимает меня к стеклу панорамного окна. Я резко втягиваю воздух от того, какое оно холодное.

Один его палец проводит по ложбинке между грудей, спускается вниз к пупку, затем резко ныряет под черное кружево трусиков, которые насквозь промокли. Из глубины груди Габриэля вырывается глухой стон, приветствуя мое возбуждение.

— Посмотри на себя. Я знал, что эта киска будет умолять меня… — Я откидываю голову на стекло, когда он грубо вводит в меня два пальца. — Значит, тебе не нужна моя защита, но ты хочешь мой член? — спрашивает он.

— Я не знаю, чего я хочу, — выдыхаю я, когда его большой палец с идеальным давлением скользит по моему клитору. — Я…

— Тебе так нужна иллюзия выбора… давай, Бринли. Как ты хочешь кончить первый раз? Как я должен доказать, что эта идеальная киска принадлежит мне, когда и как я бы этого ни захотел?

Мои стоны наполняют пространство, когда он доводит меня до грани оргазма, а затем останавливается.

Отчаянный стон срывается с моих губ, когда Габриэль вынимает из меня свои пальцы, и это заставляет его рассмеяться — глубокий, темный, восхитительный звук, ради которого я готова встать на колени и помолиться.

— У тебя нет выбора, маленькая колибри. Так же, как и у меня.

Его покрытая татуировками кожа резко контрастирует с моей, девственно чистой. Его руки напрягаются от моего веса, и мои ногти глубоко впиваются в его плечи. Но его взгляд сбивает меня с толку, когда встречается с моим. Он смотрит на меня так, словно умоляет.

— Мне все равно, как ты возьмешь меня, я просто хочу тебя. Я хочу тебя всего, — говорю я, сдаваясь, потому что наконец-то позволила себе поверить в то, с чем так долго боролась.

Габриэль прав, мое тело умоляет его. Я хочу каждую его частичку. Дело в том, что теперь я знаю его секрет.

Его тело так же жаждет моего.

Глава 39

Габриэль

За пять дней, прошедших с тех пор, как я последний раз был с ней, ничего не изменилось, но все кажется более мрачным и зловещим. Безопасность Бринли теперь в моих руках. Пять дней назад единственным человеком из моего мира, от которого я пытался ее спасти, был я сам. Ее черные волосы разметались, щеки раскраснелись, соски набухли, идеальная киска блестит. Готова ко мне.

В ее голубых глазах горит огонь, который она еще не умеет использовать. Я хочу раздуть эти угли внутри нее, разжечь ее пламя. Что-то в том, что она такая хорошая девочка, заставляет меня хотеть глубоко проникнуть в ее душу и вытащить наружу все темные и порочные желания, которые я только смогу найти.

— Мне все равно… как ты возьмешь меня. Я просто хочу тебя… Я хочу тебя всего, — говорит она с искренним тихим стоном, и ее покорность просто сводит меня с ума, хотя она даже не прилагает усилий.

Бринли вскрикивает, когда я поднимаю ее гибкое тело и легко перекидываю через плечо. Я собираюсь стереть эту дерзкую ухмылку с ее лица.

Я включаю свет в спальне, когда прохожу через дверь. Мои ботинки тяжело ступают по деревянному полу. Я опускаю Бринли спиной на кровать. Ее полная грудь подпрыгивает, когда она касается спиной моего одеяла, а волосы цвета воронова крыла рассыпаются по кровати, обрамляя ее, как какую-то темную богиню. Я жадно наблюдаю за тем, как вздымается ее грудь. В рекордное время я сбрасываю с себя остатки одежды и устремляюсь к ней, поглаживая свой член медленными уверенными движениями, пока двигаюсь к кровати. Тонкие струйки крови стекают по моим рукам, и она облизывает губы, наблюдая за этим. Я чертовски возбужден. Я смахиваю вытекающую из головки сперму, и она смотрит на меня с вожделением, хотя страх все еще мелькает в ее глазах.

Я забираюсь на нее сверху, убираю волосы с ее лица, прежде чем упереться руками по обе стороны от нее, нависая над ней на мгновение. Кровь капает с моего плеча, и я размазываю ее пальцем по шее Бринли. Еще одна капля, еще одно движение.

Черт. То, как выглядят эти капли крови на ее коже заставляет меня хотеть выпотрошить себя, чтобы искупать ее в ней. Заявить на нее права.

В ее глазах теперь чистый ужас, когда она понимает, что мне нравится, как выглядит моя кровь на ней.

— Боишься? — спрашиваю я.

— Всегда.

Я ухмыляюсь, прижимаясь своим членом к ее скользким губкам.

— Хорошо, что твоя сладкая киска — отчаянная маленькая шлюшка, которая жаждет страха, который я у тебя вызываю. — Слова едва успевают слететь с моих губ, как я уже впиваюсь руками в ее округлые бедра. Я притягиваю ее к себе еще ближе, поднимаю ее ногу и вхожу в нее.

Ее тело сотрясают спазмы, когда я делаю рывок бедрами и вхожу еще глубже.

— Черт, — стонем мы оба, почти в унисон. Прошла всего неделя, но она ощущается совершенно по-новому.

Я не могу сбавить темп, который мне нужен, чтобы насытиться ею.

Это жестоко. Это пробуждает во мне первобытные инстинкты, и я трахаю Бринли так, будто она — воздух, который мне необходим для дыхания, словно я боготворю землю, по которой она ходит.

Я трахаю ее так, словно не выживу, если остановлюсь.

— Ты, блядь, уничтожила меня, Бринли, — рычу я, когда она прижимается ко мне, ее дыхание становится прерывистым.

Я вхожу в нее до упора.

— Так хорошо, — стонет она, когда я кусаю ее шею, грудь, мочку уха, везде, куда могут дотянуться мои зубы. Чем сильнее я кусаю, тем громче она стонет, и тем туже сжимается ее киска.

Я заявляю о своих правах на нее. Я заявляю, что она моя, и на ее коже останутся следы, подтверждающие это.

— Глубже, — стонет она. — Еще.

Я теряю себя с каждым толчком. Капель крови становится все больше, и она проникает в меня все глубже. То, как она выглядит сейчас, —