Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот так, обменявшись взаимными любезностями, они и стали прощаться.
— Вы сейчас куда, Александр Борисович? Не нужна помощь? С транспортом, например?
— Нет, благодарю. А хочу я навестить судью Слепнева.
— Вон как? Ну что ж, полагаю, вам будет чрезвычайно любопытно взглянуть на этого человека, так сказать, в домашнем кругу.
И стало понятно Турецкому, почему не входил Султанов в узкий круг приближенных Савелия Тарасовича. Они просто все его побаивались. И теперь ясно, что не без причины. Но зачем же он отправился с ними на пикник?.. А не исключено, чтобы познакомиться лично с ним, Турецким.
— Да и у Керимова следовало бы поинтересоваться, как он чувствует себя после нечаянного купания.
— Нормально, — даже не улыбнулся Султанов. — Их особняки, между прочим, рядом... А вы всех восхитили, Александр Борисович, своей самоотверженностью... — Вот тут он не удержался и раздвинул губы в ухмылке. — С вашей-то загруженностью давно, наверное, в бассейн не ходили?
«Смотри-ка, и это он знает... »
— Давно. Почти все забыл. Держусь на воде кое-как, и на том спасибо.
— Ну что вы! Юношеские пристрастия обычно остаются на всю жизнь. Поэтому могу сказать совершенно искренне, уж за вас я не испугался. Водичка, правда, холодноватая, да и то как для кого. Всего вам доброго...
...Хороший особнячок, однако, выстроил себе судья Слепнев в элитном поселке. И что у них, право, за страсть такая? Чуть к власти подобрался, сразу хоромы возводить?
Антон Захарович, когда Турецкий нажал кнопку звонка у железной калитки и на вопрос: «Кто?» — представился, был искренне изумлен. Чего это вдруг понадобилось москвичу от него в воскресный день? Но отказать в приеме, сославшись на какие-нибудь домашние сложности, не смог. Сам вышел встретить к калитке.
За рулем «девятки» сидел Филипп Агеев, для конспирации натянувший на голову черный парик и приклеивший над верхней губой залихватские черные усики явно кавказского происхождения. И тем не менее судья успел обратить на него внимание. Спросил: кто такой? Александр Борисович пожал плечами и ответил, что это наемный водитель из того автосервиса, где Владимир Дмитриевич Поремский, его сотрудник, оформлял машину во временное пользование. Слепнев кивнул.
Прошли в дом. Антон Захарович познакомил Александра Борисовича со своей весьма, надо сказать, дородной супругой Ираидой Михайловной — типичный образец анекдотической супружеской пары. Затем, уяснив, что Турецкий прибыл не для отдыха, а все-таки по делу, пригласил его в свой рабочий кабинет, на второй этаж.
Как сообразил уже Турецкий, судя по обстановке, детей у Слепневых не было. Да теперь и поздно уже заводить. Но для кого тогда возводилось это могучее строение? Нет, странные люди... А может, просто для престижа? Но ведь престиж, как таковой, может в одночасье кончиться, и что тогда? Впрочем, этот вопрос не требовал ответа, ибо, если бы он вообще вдруг возник, немедленно проявилась бы вся иллюзорная сущность этого ложного величия. Но об этом никто, видимо, не хотел здесь думать.
Цель у Турецкого была простая: объяснить судье, что называется, на пальцах, что после ознакомления с материалами дела об автоугонщиках он имеет все основания потребовать возвращения его для дальнейшего производства предварительного следствия. Вновь открывшиеся обстоятельства указывают на то, что предварительное расследование производилось с многочисленными нарушениями требований статьи 225-й Уголовно-процессуального кодекса РФ, и в ходе его совершенно не принимались во внимание имеющиеся факты преступной деятельности ряда ответственных государственных лиц.
Судья был искренно возмущен такой постановкой вопроса. Он заявил, что, по его твердому убеждению, если тут и есть вина следственных органов и суда, державшего это громкое дело под своим контролем, то заключается она в том, что они — суд и прокуратура — невольно пошли на поводу у недобросовестных лиц, которые оклеветали честных людей, известных предпринимателей. Это было, да, спорить трудно. Но ведь ошибаться может каждый, и слава богу, что ошибка была ими вовремя исправлена, а подозреваемым в несовершенных преступлениях были принесены извинения. К счастью, дело окончилось к всеобщему миру и пониманию. И вдруг такие чудовищные обвинения!
«Прекрасно, — сказал себе Турецкий, — что и требовалось доказать».
Он уже потерял интерес к Слепневу и на предложение Антона Захаровича отобедать в его доме, раз уж сложилась такая ситуация, ответил отказом. Но в ответ попросил о небольшой услуге — если это не составит труда, проводить его к прокурору Керимову. Ему сказали, что его дом находится где-то рядом.
Отказать гостю в такой малости Слепневу показалось неловким, и он согласился.
Дом прокурора, не менее величественный, чем особняк судьи, оказался не рядом, а чуть ли не на другом конце поселка. Решили, чтобы не идти пешком, доехать на машине, а Филя, которого Турецкий назвал Гургеном Самсоновичем, пообещал доставить судью домой. Просто показать, хотя Слепнев, видимо, уже подумывал, что ему было бы очень уместно поприсутствовать при разговоре Турецкого с Керимовым. Но... предложения от Александра Борисовича не последовало, а самому напрашиваться — это показалось судье несколько унизительным.
Турецкий вышел возле указанной калитки с точно такой же, как у судьи, кнопкой звонка и микрофоном для переговоров. А Филя, не разворачивая машину, почему- то предпочел двигаться на задней передаче. При этом он положил правую руку на спинку сиденья и, обернувшись, смотрел назад.
Маленький судья тоже попробовал вертеться на переднем сиденье машины, но это было ему неудобно. Поэтому, вероятно, он и не заметил, как под воротник его пиджака незаметно вошла и уютно устроилась там почти незаметная, маленькая булавочка с темной головкой. В технике такого рода Филипп был мастак, да к тому же он получил толковую консультацию от Коли Щербака, коллеги по агентству и специалиста по всякого рода подслушивающим устройствам, применяемым спецслужбами всего мира.
Остановившись у дома судьи, Филипп резво выскочил, обежал машину и помог выбраться Антону Захаровичу — и все это по-южному темпераментно и несколько бестолково, как и положено. Удобная позиция микрофона сомнений не вызывала. Оставалось только надеяться, что по выходе из дома судья Слепнев останется в том же пиджаке. Турецкий сказал потом Филе, что именно в нем он и видел судью — и у мэра, и даже на пикнике. А теперь и дома, — правда, он встречал нежданного и нежеланного гостя, но свой ритуал все же соблюл, облекся в пиджак из хорошего английского твида, сшитого наверняка по заказу. Где ж найти такие размеры?..
...Керимов старательно изображал неважное самочувствие. Но все же нашел в себе силы еще раз поблагодарить Александра Борисовича за то человеческое мужество, с которым он спасал его в ледяной воде. Турецкий кивал. Он слышал где-то в доме голоса, но прокурор, видимо, не горел желанием представить гостя своей семье. И Турецкий решил тоже не тревожить хозяина долгим своим присутствием и сразу объяснил причину визита. «Дело автомобилистов» подлежит отправить на доследование. И указание на этот счет он готов дать в любую минуту, имея на то санкции генерального прокурора и его заместителя по следствию.