— Да, в общем-то делать тут особо нечего...

— И я уже так думаю... У Юрки-то что?

— О-о! Там материалов выше сельсовета. А ментовка сейчас напугана, но не до такой степени, чтобы потерять ориентацию. И как только они сообразят, от кого исхо­дит для них основная опасность, тут и... Стоп! Внима­ние...

Из динамика донеслись громкие голоса.

— Ну что у вас опять, едрена мать?! — Это неприяз­ненный голос мэра.

— По мелочам, Савелий Тарасович, мы вас не беспо­коим... обычно. А сейчас начинает складываться непред­сказуемая ситуация... — Это говорил прокурор.

— Вот, блин, все через задницу!.. Ну пошли погово­рим... Вы как, аккуратно? Этого... как они говорят, «хво­ста» не привезли?

— Да какой «хвост» в это время? Темно же...

— Ну рассказывайте.

— Давай сначала ты, Антоша, — сказал прокурор.

— Был у меня недавно, в середине дня, этот Турец­кий. Я думаю, чего его нелегкая принесла? Оказалось, он по «автомобильному делу», — тонким голосом начал судья Слепнев.

— А на хрен оно ему? — сердито спросил мэр. — И вообще, какое отношение он имеет к этому давно зак­рытому балагану?

— Прекращенному производством, — подсказал про­курор.

— Да мне один... — мэр выругался.

— Значит, он нашел связь, — спокойно продолжил судья. Похоже, на него матерщина Гузикова не действо­вала. — Я думаю, это все в связи с домашним арестом Паши. Надо было бы, вообще, и его сюда.

— Ну да, а если они там своего кого поставили? И засекут? — забеспокоился прокурор.

— Я думаю, — авторитетным тоном сказал мэр, — что, если острой нужды в Паше не имеется, нет смысла его беспокоить. Пусть лучше подумает, что отвечать на их вопросы. Он тут позвонил, рассказал, так мне чуть хре­ново не стало! Что он там нес, на этом катере?! Сообра­жать же надо, с кем разговариваешь и о каких вещах! Нет, зря мы его за собой тянули. Не способен он...

— Ну не сдавать же теперь! — заикнулся прокурор.

— Это еще как посмотреть. Кутузов вон даже Москву сдал, зато войну выиграл!

— Оно так, стратегия — великое дело. Да только Паша у нас не Москва.

— Тем более! — настаивал Савелий Тарасович. — Да­вай дальше, Антон, не отвлекайся на пустяки...

— Я думаю, они что-то определенно пронюхали про Витька.

— Да ну? А почему так думаешь? Это ж надо тогда немедленно Григорию Олеговичу, чтоб перекрыл — на своем уровне.

— Должна быть уверенность, а у меня только пред­положение.

— На чем основанное?

— На напористой наглости этого бывшего следака, попавшего, говорят не без стараний его бывшего шефа, в помощники генерального.

— А шеф у него кто был? Из этих, вроде Рашида?

— Нет, замгенерального по следствию. Меркулов та­кой. Он не меньше пяти генеральных прокуроров пере­сидел, его так запросто не умоешь. Я уж что мог, — со вздохом сказал судья, — узнал про этого Турка, будь он трижды, как говорится...

— А что, он сам такой безгрешный, что ли, что на него никакой управы нет? — возмутился мэр.

— Может, и есть, да только времени у нас нет, — встрял прокурор, чтобы не сбивать разговор в сторону. — Он, я говорил, и ко мне наведался. Чтобы продолжить разговор, начатый у Антона. Завтра, говорит, соберу вас и объявлю о возобновлении дела в связи со вновь открыв­шимися... вот так. А потом вдруг спросил: а на какие зар­платы вы, господа хорошие, домищи себе такие отгроха­ли? Намекнул, короче, что не за горами налоговая про­верка. Ну я думаю, типа финансового мониторинга. И, мол, бабкино наследство к делу пришивать не стоит. Вот такой подлец, оказывается! А мы его... и так, и этак... уго­щали еще... принимали, блин.

— Ну он не особо-то и раскрылся, если помнишь, — возразил прокурору судья.

И после этого они начали строить планы, как подчи­нить себе строптивого помощника генпрокурора либо, если ничего не выйдет, избавиться от него.

Турецкий с Агеевым перестали вслух комментировать их беседу и стали только слушать, оставляя собственные вопросы и уточнения для прослушивания и обсуждения записи уже в полном составе группы.

Но одно любопытное предложение, последовавшее со стороны судьи, заставило их снова воспрянуть. Слепнев предложил — ни много ни мало — именно избавить­ся от Турка самым радикальным способом.

И это предложил коротышка, на которого плюнуть да растереть? Невероятно! Он и способ предложил. Сей­час в ИВС находятся с десяток бандитов, взятых после зачистки по подозрению в устройстве поджогов в городе и взрывов машин. Это все в общем-то и не подозрения, а железный факт. Можно договориться с Прапорщиком, которого москвичи допросили и оставили временно в покое — под подпиской о невыезде. Для Лехи подпис­ка — пустой звук, а чего он наболтал генералу Грязнову, про то молчит, морда уголовная. Но все равно откроется. Так вот, Леха должен будет передать кому-нибудь из сво­их, кто парится на нарах, что тому есть хороший повод отмазаться.

— Ну отпустим мы его на вечерок-другой, пусть по­гуляет. А с водилой этого следака бывшего — у него их двое, оказывается, — запросто можно будет договорить­ся. То есть узнать, где, когда, что и так далее. Водила и не дотумкает, когда и кто ему заложит бомбочку под крес­ло, а дальше — дело техники. Оно даже и лучше, если вместе со следаком и водила тот погибнет, доверия к фак­ту больше. А братана — обратно на нары, как и не было ничего. И списать просто — месть уголовников, вот уж Леха тогда покрутится на горячей сковородке! Забыл, что ему западло с ментами общаться, — так мы напомним.

Самое поганое было не в том, что именно от судьи исходило это предложение. И даже не в том, что эта тро­ица его, в сущности, уже приняла как альтернативу, при которой иной вариант и не получится, а в том, что они даже сами не заметили, как спокойно порешили жизнь человека, совершенно непричастного к их гнусным де­лам.

— И еще они ругаются матом, — скорбно заметил Филя.

А Турецкий, почему-то не испытывавший никакого душевного напряжения или смятения, хотя речь, меж­ду прочим, шла в первую очередь о его жизни, расхохо­тался.

— Тебе вот смешно, — грустно сказал Филя, — а мне совсем нет. Мне, может, моего Гургена Самсоновича жал­ко. Ведь ни за что ликвидируют хорошего человека! Взор­вут его вместе с тобой, что он потом семье своей скажет? Нехорошие люди. Что мы с ними делать будем?

— Я считаю, что оба нам не нужны, но вот с судьей я бы поговорил отдельно. И запись дал ему прослушать. Господи, и откуда берутся такие гниды?

— Вопрос не по адресу, — авторитетно заявил Фи­липп. — Давай, пусть они еще поговорят, а я пока проду­маю, где мы сможем его перехватить...

И ведь придумал.

Разъезжались гости совсем поздно.