– чтобы увидеться с Лавкрафтом, он преодолел на машине почти сто миль. Они проговорили о литературе и философии до трех часов ночи, после чего Ортон и Лавкрафт пошли на ближайший холм, развели там костер и встречали рассвет. Более знаменательная встреча произошла на следующий день, когда Лавкрафт, Ортон и Котс отправились в Братлборо к Гудинафу, где проходило литературное собрание, на котором присутствовали некоторые местные авторы. Как сообщал Лавкрафт, об этой встрече даже написали в Brattleboro Reformer, и впоследствии Донован К. Лоукс действительно нашел статью о мероприятии16.

В той же газете шестнадцатого июня появилась статья Вреста Ортона о Лавкрафте под названием «„Странный“ писатель среди нас». Говард справедливо называл ее «чрезмерно хвалебной», но в остальном материал получился проницательным и в чем-то даже пророческим. Хотя сам Ортон почти не интересовался «странным» жанром (заявляя, что после прочтения рассказов Лавкрафта «испытал такой всепоглощающий страх, что больше ни за что подобное не возьмусь»), он поведал о популярности Говарда в Weird Tales («Читатели журнала… с нетерпением ждут его новых работ»), объяснил его подход к «странной» прозе (бесстыдно содрав пару строк из «Сверхъестественного ужаса в литературе») и в заключение сравнил его с Э. По:

«…ни на долю секунды не сомневаюсь, что он, как и По, на долгие годы задаст планку для молодых писателей. Некоторые считают его даже более успешным автором „странных“ рассказов… В этом я не уверен, но могу с точностью сказать одно: у меня складывается впечатление, что Лавкрафт пишет свои истории, испытывая куда более глубокий интерес к „странной“ тематике по сравнению с тем же По… Не стану утверждать, что он во всем лучше По, однако в качестве исследователя данной области со своей точки зрения и автора, занимающегося исключительно этой темой, Г. Ф. Лавкрафт – величайший из писателей нашей страны»17.

Статья вышла в колонке Чарльза Крейна «Бродячее перо». Лавкрафт встретился с Крейном двадцать первого июня и отзывался о нем как о чудесном человеке и типичном представителе вермонтских янки.

Также Лавкрафт познакомился с местными ребятами из семьи Ли – Биллом, Чарли и Генри. Это им он помогал пригнать корову. Днем двадцать первого июня Чарли повел Лавкрафта в гости к чудаковатому фермеру по имени Берт Дж. Экли, художнику-самоучке и прирожденному фотографу. Лавкрафт был от него в восторге:

«Он пишет в самых разных жанрах, но специализируется на местных пейзажах. Этот человек никогда не обучался в художественной школе, а его картины просто потрясающи. В геральдике он не уступает Талману, а то и превосходит его, также он делает великолепные снимки природы и натюрмортов. Его можно назвать мастером на все руки и в других областях. И при этом Экли ведет примитивную жизнь землевладельца, а дома у него царит страшный беспорядок»18.

Вермонт оказал невероятно мощное влияние на воображение Лавкрафта. Тут он снова окунулся в атмосферу старинной Новой Англии, исчезнувшей из более густонаселенных южных штатов. Ему удалось одержать «победу над временем», которая лежала в основе его любви к прошлому и понимания «странного»:

«Здесь жизнь почти не изменилась со времен революции – те же пейзажи, здания, семьи, профессии, та же речь и образ мышления. Основу местного существования составляет бесконечный цикл сева и жатвы, кормления и доения, посадки и сенокоса, и все занятия, от производства молочных продуктов до охоты на лис, пропитаны старыми традициями новоанглийской простоты. Каждый день люди живут идиллией, смутное отражение которой мы видим в „Фермерском альманахе“. Другими словами, жители Вермонта – это наши современные предки! Холмы, ручьи и вековые вязы… фронтоны фермерских домов, выглядывающие из-за поворотов на вершине холмов… белые башенки в сумерках далеких долинах – все эти восхитительные признаки прошлого не теряют здесь своей значимости и наверняка сохранятся для многих будущих поколений. Прожив среди такого скопления старины на протяжении двух недель и ежедневно расхаживая по комнатам фермерского дома с низкими потолками, обставленного антикварной мебелью, а также наслаждаясь видом бескрайних зеленых просторов полей, обнесенных каменными стенами лугов с крутыми склонами, таинственных лесистых холмов и долин с журчащими ручьями, я проникся истинной новоанглийской атмосферой, с которой никогда не сравнится городское существование»19.

Двадцать третьего июня У. Пол Кук, который уже дважды бывал на ферме Ортона, пока там гостил Лавкрафт, снова приехал с женой и остался на ночь, а на следующий день отвез Лавкрафта в Атол, где тот пробыл примерно неделю. Почти ничем примечательным Говард там не занимался: купил новый костюм за семнадцать с половиной долларов, встречался с Г. Уорнером Мунном, в ясную погоду писал письма, сидя в парке Филлипс, и наблюдал за процессом печати «Заброшенного дома» в офисе «Атол транскрипт». Пожалуй, единственное важное событие за период пребывания в Атоле произошло двадцать восьмого июня, когда Мунн показал Лавкрафту живописное лесное ущелье к юго-западу от города в заповеднике под названием «Медвежья берлога».

В пятницу двадцать девятого июня Лавкрафт двинулся дальше, в не менее примечательное место. Эдит Минитер, знакомая Говарда по любительской журналистике, настоятельно зазывала его в гости в Уилбрахам, штат Массачусетс, где она жила со своей двоюродной сестрой Эванор Биб. Лавкрафт проснулся в 6:30 утра, чтобы сесть на восьмичасовой поезд до Норт-Уилбрахама. Очарованный большой коллекцией старинных вещей, которую собирала Биб, а также семью кошками и двумя собаками, командовавшими в доме, Лавкрафт пробыл там восемь дней. Больше всего он заинтересовался местным фольклором и историями о привидениях, что поведала ему Минитер. В эссе «Миссис Минитер: оценка творчества и воспоминания» (1934) Лавкрафт писал:

«Я увидел разрушенный и заброшенный дом Рэндольфа Биба, вокруг которого собиралось аномальное количество козодоев, и узнал, что сельские жители боятся этих птиц, считая их злыми проводниками душ. Ходят слухи, будто они прилетают к домам, где близится чья-то смерть, чтобы поймать душу усопшего. Если душа сумеет ускользнуть, птицы с досадой разлетаются в разные стороны, но иногда они взрываются таким радостным победным криком, что сторонние наблюдатели, бледнея, бормочут „Забрали!“ с благоговейной напыщенностью, присущей исключительно жителям отдаленных районов Новой Англии».

Как-то вечером Лавкрафту удалось понаблюдать за мерцанием светлячков: «Они скакали по лугам и под таинственными старинными дубами, где изгибалась тропинка. Они плясали в болотистой низине, словно собрались на шабаш под сенью сучковатых вековых деревьев»20. В этой поездке Лавкрафта ждало потрясающее сочетание старины, сельской жизни и всего «странного»!

Наконец седьмого июля Лавкрафт отправился в поездку по югу. Сначала он сел на автобус до Спрингфилда (самого крупного города поблизости от