– Мы больше не встречаемся. Я тебе ничего не должен и могу говорить что захочу и кому захочу! – В трубке слышно его тяжелое дыхание. – И перестань мне звонить. Я не желаю больше видеть твое имя. Кстати, я сейчас удалю твой номер.

Мои губы начинают дрожать. Ну уж нет, я не собираюсь опять из-за него плакать!

– Кстати, я видел ваши фотографии. Полное уныние и тоска, так слащаво, что просто тошнит. Да, Ви? Только еще больше обрадовался, что наконец тебя бросил. И кстати, если тебе интересно, в День святого Валентина я занимался сексом. Это было просто потрясающе.

И, видимо, чтобы сделать мне еще больнее, он бросает трубку.

27

ОН

1doodlebug1 @OakleyFord_stan№ 1 ее бывший – лузер

OakleyFord_stan№ 1 @1doodlebug1 да, но, похоже, она ему изменяла, тебе не кажется? он симпатичный

1doodlebug1 @OakleyFord_stan№ 1 ну, кто знает. Впрочем, ради Окли Форда можно бросить кого угодно

Вонн совершенно расклеилась, и меня убивает, что она так страдает из-за козла, который никогда не любил ее хотя бы так, как собственную жирную задницу. Она появилась в студии двадцать минут назад, и нос у нее красный, а глаза опухшие. Когда я привел ее в комнату, ребята тут же разбежались, а Люк пробормотал что-то о том, что плачущие девушки – плохая примета.

– Мне просто не верится, что он наговорил мне такое. И это звучало, как будто те два года, что мы встречались, были для него какой-то пыткой! – Она смотрит на меня снизу вверх огромными грустными глазами. – А я так старалась быть идеальной девушкой. Никогда с ним не спорила. На выпускной он захотел поехать на лимузине, а я не могла себе этого позволить, но ни слова ему не сказала, когда он с друзьями час в нем катался перед церемонией, накачиваясь алкоголем. Помню, Пейсли раздобыла билеты на премьерный показ второй части «Последнего супергероя», а он не смог пойти, и я тоже не пошла. И еще Пейсли хотела всех свозить в Диснейленд, а УУ сказал, что это детский сад, и я не поехала. Я всегда выбирала его, потому что он был рядом, когда мне было нужно.

О господи. Так вот почему она столько времени с ним встречалась. Смерть родителей оставила в ее груди огромную дыру, и с его помощью она ее затыкала. А потом продолжала с ним встречаться, оправдывая свои жертвы тем, что все это из-за любви. Хотя на самом деле, скорее всего, она уже очень давно его разлюбила.

Я обнимаю ее и притягиваю к себе, не зная, что сказать. Я не слишком хорошо умею утешать. У меня не просто никогда не было настоящей девушки – я даже не помню, чтобы кто-то из друзей делился со мной своими проблемами.

Она утыкается в мою футболку, начинает снова плакать и чуть ли не заползает ко мне на колени. Я просто мечтаю взять назад слова извинения перед УУ, но куда больше мне хочется впитать в себя ее боль, как футболка впитывает слезы.

Я глажу ее руки. Целую в макушку. Думаю о том, что ей плохо, а я ужасный человек, потому что наслаждаюсь ее прикосновениями. Она впервые по доброй воле позволила себя обнять. И это не игра – здесь нет камер.

Это по-настоящему, жутко и восхитительно одновременно. Если бы она разрешила, я обнимал бы ее вечно.

Но проходит совсем немного времени, и Вонн отодвигается, садится прямо и трет руками лицо:

– Я, наверное, ужасно выгляжу.

На самом деле она всегда выглядит замечательно. Я провожу большими пальцами по ее скулам, желая осушить слезы поцелуями.

– Хочешь, я вызову своего визажиста?

– У тебя есть визажист? Я думала, это только для фотосессии.

– Ты думаешь, перед концертами я сам рисую себе стрелки на глазах?

Она неуверенно хихикает.

– Вот так-то лучше. – Я обнимаю ее за плечи.

Она прижимается ко мне, и, честное слово, мое сердце подпрыгивает, потому что я хочу, чтобы она на самом деле была со мной. По-настоящему.

– Можно я тебе спою?

– Было бы здорово.

– Есть пожелания?

Она задумывается.

– На твой выбор.

Я начинаю напевать, и она прячет голову мне под мышку, а я пою ей песню Джейсона Мраза A Beautiful Mess [17], выговаривая слова, которые, словно ножи, вонзаются в сердце.

Наконец ее неровное дыхание успокаивается, и она засыпает, измученная переживаниями. Я осторожно встаю и прикрываю ее голые ноги толстовкой.

Ребята сидят в коридоре и тихо переговариваются.

– Думаю, мы на сегодня закончили, – говорю я.

– Своди ее вечером куда-нибудь, – советует Рокко.

Даже Люк кивает:

– Хорошая идея. Пусть немного развеется.

Если бы это было предложение Люка, я бы не стал слушать, но Рокко больше десяти лет женат – в Лос-Анджелесе это почти как тридцать. Так что я соглашаюсь:

– Пожалуй, так и сделаю.

* * *

– Тебе нравится? – спрашиваю я Вонн вечером того же дня.

Она кивает и улыбается слегка вымученной улыбкой. Сегодня она один за одним опрокидывает бокалы с шампанским, будто это простая вода. Я размышляю, не пора ли ее остановить, но она уже три часа не плачет, и это рекорд, поэтому я решаю ничего не делать.

Мне пришлось долго уговаривать ее пойти со мной в клуб, но я не могу ее за это винить. Раньше наши походы в клуб не приносили ей ничего хорошего – в первый раз я весь вечер не обращал на нее внимания, а во второй насильно заставил со мной целоваться.

Но сегодня я не собираюсь делать ничего подобного. Я не оставляю ее одну ни на минуту и не собираюсь целовать, если только она сама этого не захочет.

Черт побери, я так надеюсь, что она этого захочет!

– Не обязательно пить столько шампанского, – шучу я. – Завтра оно никуда не денется.

– Если это будет зависеть от меня, то нет! – Она запрокидывает голову и залпом приканчивает еще один бокал.

Черт. Если она собирается напиться, возможно, нам стоит пойти в какое-то более укромное место. Я чувствую себя так, как будто совращаю невинность. С другой стороны… она же веселится. Такая Вонн мне нравится.

В то же время я немного скучаю по суровой Вонн, которая не пьет, даже если рядом нет взрослых.

Попробуй разберись.

– Пойдем домой? – предлагаю я. Но Вонн строит недовольную гримасу, и я торопливо добавляю: – Афтерпати! Продолжим дома, а?

– Да! Отличный план.

Я знаком показываю Таю, что мы уходим, и на его лице явно читается облегчение. Беру Вонн за руку и иду искать Люка. Если мы собираемся продолжить, без него не обойтись.