— Все ваши права — фикция! Вы рабы, рабы и рабами останетесь! — громко ответил кому-то в толпе Райс, потрясая руками, словно маг-шарлатан на ярмарке, пугающий доверчивых селян.

— Никакие мы не рабы! — вскочил из-за стола гордый Теолин знакомец. — Мы свободные люди… — он расправил плечи, глянул на обернувшиеся к нему лица, — и нелюди, своим трудом заслужившие право жить в лучшем городе Бесконечного!

— Нет! Нет, нет и нет! Всякий, кто способен мыслить свободно, должен испытывать омерзение к этому месту! — безапелляционно заявил оратор. На каждом «нет» он так сильно тряс головой, что казалось, вот-вот — и она гнилой тыквой покатится по площади. — Вы же ничего здесь не решаете, вы — никто! Вас… да вас могут выгнать отсюда в любой момент!

— Ага, а Совет Дорогих Гостей — такую компанию неалаев, который всем здесь заправляет, — я сейчас встал и выдумал!

— Не сейчас. Но кто там заседает? Кто? Только те, кто лижет лапы котам, кто во всём с ними согласен! Кто продался, отдался им, добровольно впустил в себя их дух!

— О да! А если бы ты искал управляющего для своего магазина, ты бы, конечно, нанял своего злейшего врага, — расхохотался охранник. — Может, потому торговлишка у тебя не слишком бойко идёт и тебе есть когда тут ошиваться?

— Не сравнивайте магазин и город!

— И точно, какие сравнения? Бриаэллар — не алайская лавочка: заходи кто хочет. Это их дом. А мы все в нём гости. Одни — дорогие гости, а другие — такие, которые хуже пьяного хелрота. И вот этих-то хозяева имеют полное право попросить вон — ты уж не взыщи, парень. И порядки у себя они имеют право устанавливать такие, как им нравится. Вот будет у тебя свой Бриаэллар — будешь там как хочешь казнить и миловать. Или строить мы ничего не хотим, хотим только разрушать?

Райс пристально посмотрел на давшего ему отпор охранника и, узнав цвета его формы, продолжил:

— Что же можно сказать о тебе, презренный прихвостень хвостатых рабовладельцев? Став надсмотрщиком над остальными рабами, ты не обрел свободу! Ты продал душу за материальные блага! Ты…

Тут он, ища вдохновения, поднял глаза вверх, и обрёл его в лице сидящей на ветке Аниаллу.

— Посмотрите на неё! — подрагивающий от возбуждения палец Райса обличающе указал на сианай.

Вздрогнув от неожиданности, Аниаллу тут же ответила ему… улыбкой но маг не унимался.

— Посмотрите! — ещё раз прокричал он. — Такие, как она, промыли мозги вам всем! Она квинтэссенция порока! Обольстительного, притягательного… — Его голос прерывался.

Алу и Теола сияли.

Райс набрал в лёгкие воздуха и с новой силой гаркнул:

— Она особенно отвратительна: под маской невинности прячется гниль, яд мерзость! Она воплощение лжи! Но рано или поздно они, — теперь маг обращался к самой Аниаллу, обведя толпу под ней широким взмахом тускло-алого рукава, — они задумаются, и тогда, тогда конец придёт и тебе, ворующей детей у матерей, чтобы пришить им мерзкие хвосты и уши, и твоему извергу-отцу, и твоему рабовладельцу-мужу, и всему вашему гнилому государству!

Алу могла бы в подробностях рассказать Райсу, сколько раз «рабовладелец» схлопотал по ушам за попытки освобождения рабов на своей родине, в Руале.

— Если она такая злыдня, что ж тебя-то не прибьёт никак, а? — не удержался охранник ан Темиаров. — Думаешь, не может? А отец её? Или муж? Или госпожа Кеара? Такую бы популярность в народе заработали…

— Они боятся запретить мне говорить, потому что я прав! Вы нужны им, и они боятся потерять вас! — перебил Райс, рука его дёрнулась, словно он хотел ударить себя в грудь, но вовремя сдержался.

— Если бы они наказали его, он бы заявил, что раз наказали — значит, понимают, что он таки прав, и боятся, что другие тоже это поймут, — брезгливо пробурчала Аниаллу, стащив из корзинки ещё одно печенье. — Но мне тоже непонятно, почему это наша власть никак не реагирует?

— Я спросила Кеару. Она что-то невразумительное мне ответила. Видать, ей сейчас не до всяких Райсов, — сказала Теола.

Она потянулась согнать толстую зелёную муху, усевшуюся на тёмный кристалл, какие обычно используют для записи звука, паривший чуть в стороне от дерева.

— Хочешь сохранить для потомков? — спросила Алу.

— Да. Вроде того. — Она немного помялась и выпалила: — Мы решили газету организовать. Не хотела говорить, пока Кеара не одобрит. Она одобрила. Сейчас думаем насчёт названия. «У всех на усах» — как тебе? Или «На кончике хвоста» — а? Это самые интересные, а был ещё «Мышегубец», как в честь батюшки предложил Фейнлаан, но нам не понравилось: можно подумать, что это только для котов, как Аэллино — «Бриаэлларская сплетница» — для кошек. Так тебе какое больше нравится?

— Оба, — честно ответила Алу.

— Вот и мне, — тяжко вздохнула новоявленная журналистка.

— Ну так и оставь оба! Будет у нас первая газета с двумя названиями: одно, то что с «усами», — для местных сплетен, а второе — для новостей издалека.

— А это мысль! — просияла Теола.

— Подожди, ты сказала что-то про Фейнлаана и Аэллу, так это ты с ними решила заняться… издательским делом?

— Нет, с ними я уж точно ничем не хочу заниматься. Это мы скромненько — с Адианом, Делором и Мурр ан Камиан, у неё, вроде как, и опыт какой-то в этом деле есть. О, — воскликнула она и едва не свалилась с ветки, — кстати, Адиан меня сейчас у Темиаров отловил и кое-что передал — правда, здорово?!

Теола протянула ей листок пергамента, светло-коричневый с одной и нежно-зелёный с другой стороны. Алу осторожно расправила его. Зелёная сторона пестрела аккуратными строчками. Пробежав по ним взглядом, она вопросительно подняла бровь: «…мяу, мяу, мяу…» — гласили они.

— Это опытный образец, — пояснила Теола. — Ты кошку, кошку оцени! — Она нетерпеливо ткнула ногтем в правую часть свитка, где по нарисованному тушью тонкому дереву карабкалась чёрная кошка. Коготь Теолы, словно зацепившись за её угольную шубку, потянул кошку вниз, а вслед за ней задвигался и текст, открывая все новые строчки «мявов». Алу восторженно хлопнула в ладоши. Воодушевленная этой немой похвалой, Ола с удвоенной силой дёрнула кошку. Мелькающий с бешеной скоростью текст слился в одно серое пятно.

— Тудух! — хихикнула Теола, «сбросив» кошку с дерева, но её смех тут же оборвался возмущённым воплем.

От брызг алой краски физиономию Теолы спасло только то, что в последний момент она повернулась к Аниаллу, желая увидеть реакцию на произведение лап своих. Вместо того чтобы, как положено приличной кошке, приземлиться на все четыре лапы, несчастное животное взорвалось от удара, словно выпавшая из окна бутылка с молоком. Теола тоже «взорвалась»: она совершенно не сомневалась, кому обязана чудным кровавым орнаментом на новом платье.

— Энаор, скотина! — заорала она, подскочив на ветке и злобно оглядываясь по сторонам, словно ожидая увидеть в толпе своего обидчика. Разумеется, Энаора ан Ал Эменаит там не оказалось. На его счастье.