Но откупа не пользовались популярностью среди казачьего населения, особенно у старшины. Люди богатые и старшины в то время любили заниматься виноторговлей как самым выгодным промыслом, и понятно, что откупщики были большой помехой им в этом отношении. Торговать вином тайно было рискованно, так как, при том же откупщике Яншине, за один беспошлинный провоз вина со стороны в Черноморию полагался довольно тяжелый штраф – первый раз 10 р., второй раз 25 р., третий – 50 р., а в четвертый и больше. Старшины неоднократно требовали уничтожения винного откупа. Котляревский поставил себе в заслугу отмену винных откупов в Черномории.

По-видимому, и все население стояло на стороне вольной продажи вина. И это отчасти понятно. Упоминание в грамоте о вольной продаже вина как о дарованной войску льготе указывало на несомненные выгоды последней. Очевидно, те барыши, которые клали в свои карманы откупщики, были настолько значительны, что их хватило бы на удовлетворение нужд старшины и казаков.

Таким образом, виноторговля послужила на первое время тем фондом, из которого, вместе с пошлинами на соль и доходами от рыбопромышленности, образовалась «вой-сковая казна». По примеру Запорожья, черноморцы обратили серьезное внимание на образование войскового капитала, своей казны. Собственные средства развязывали руки войсковым правителям во многих отношениях и обеспечивали им независимость от центрального правительства. Это хорошо понимали казаки. И поэтому первые представители Войскового Правительства так заботливо отнеслись к образованию войсковых капиталов.

За три года – 1794, 1795 и 1796 – в делах Войскового Архива сохранились интересные ведомости о приходе и расходе денежных сумм, поступивших в войсковые доходы. Остаток с отданными в кредит деньгами на 1794 год был равен 35 660 р.; с Чернопротоцкого рыболовного завода поступило дохода 4280 р. и 1907 р. возврата от старшин и из др. источников. В следующем, 1795 году, Чернопротоцкий завод дал вой-ску 6293 р. дохода, винный откуп 19 559 р. и 27 р. штрафа с солепромышленника. Наконец, в 1796 году отмечены только две статьи дохода – за соль с меновых дворов 4141 р. и 5000 р. каких-то «хранившихся у подполковника Котляревского» денег. Надо полагать, что в ведомости попали не все войсковые доходы; доходы натурой, во всяком случае, не вносились в эти ведомости. В жалобе на Высочайшее имя, перехваченной войсковыми правителями во время персидского бунта, говорится, что казакам неизвестно, куда делись доходы по винному откупу за первые два года существования его. Но и приведенными данными в достаточной степени оттеняется значение поступлений в войско от солепромышленности, рыболовства и виноторговли. На этих статьях исключительно держались финансы войска в первые годы его существования.

Данные о войсковых расходах показывают, что, во-первых, войсковые правители относились с крайней осторожностью к тратам войсковых денег и что, во-вторых, они широкой рукой тратили те же войсковые средства в тех случаях, когда той требовала казачья политика. Так, в 1794 году израсходовано было всего 33 р. на газеты, календари и почтовые расходы. В 1795 году израсходована самая большая сумма – 7052 р. Но сюда вошли 5051 р. издержанных на разграничение войсковой земли, 600 р. – на депутатов, посланных в Екатеринослав по делам, и 800 р. выданы «отправленному в Петербург капитану Езуневскому с будущими при нем балыками и икрой на прогоны». В пояснение этих расходов надо прибавить, что представителям от войска, при отграничении войсковых земель, дана была инструкция – не жалеть средств на угощение землемеров и пограничных депутатов. По письму одного из землемеров Головатому можно безошибочно сказать, что в состав отмеченных выше 5000 р. вошла приличная сумма, в виде благодарности господам землемерам. Одним словом, финансовые ведомости войска свидетельствуют о том, что первые представители Войскового Правительства если и были скопидомами, в смысле сбережения войсковых средств, то вместе с тем были людьми, умевшими добывать эти средства и пускать их в такие обороты, которыми сторицей возмещались сделанные затраты.

Что касается казачьего населения, то оно не несло никаких денежных повинностей. Это, конечно, не освобождало его от тягостей натуральных налогов. Военную службу казаки несли на свой счет, и расходы по снаряжению на службу требовали значительных издержек. Казаки не избавлены были также от постойной, дорожной и некоторых других повинностей. В делах архива сохранились документальные данные о затратах населения по доставке 16‑му Егерскому полку топлива. Так, например, годичная пропорция в топливе определена была в 120 548 пудов бурьяна на отапливание казарм, печение хлеба, варение пищи и отапливание лазарета с кордегардией; а это стоило свыше 6000 р. при оценке бурьяна по 5 коп. с пуда, что считалось низкой ценой. Но особенно тяжела была самая обстановка при отправлении этой натуральной повинности. Не осевшие еще совсем на землю казаки принуждены были наряжать целые отряды рабочих рук и десятки подвод на значительные расстояния, чтобы добыть такой громоздкий вид топлива, как бурьян. Неудивительно, что и население роптало на тяжелые требования, соединенные с этой повинностью, и войсковая администрация просила начальство избавить войско от поставки населением топлива регулярным войскам.

Натурой отбывались дорожная и почтовая повинности, но обе эти повинности тесно соприкасались уже с нуждами самого населения. Дорог при заселении края не было, и, чтобы хоть сколько-нибудь обеспечить удовлетворительный проезд через казачьи земли, кошевой Чепига распорядился, чтобы проведена была дорога от Донской области по направлению к Екатеринодару и учреждено 20 станций между Екатеринодаром и Таманью, с одной стороны, и Екатеринодаром и Ейским городком – с другой. Проведение дороги поручено было инженер-капитану Бутину и поручику Волкорезу. При деле осталось нечто вроде маршрутной карты, с нанесением на нее урочищ, по которым можно судить, что дорога очень кстати пришлась к хуторам кошевого на Керпилях, войскового протопопа, старшин Кухаренко, Калмыка и проч. При проведении дороги Войсковое Правительство распорядилось, чтобы ближайшие куренные селения и хутора выставляли подводы и рабочих людей, сколько потребуется, а также вспомоществование при переправах через реки. На почтовых станциях лошади содержались населением, но с проезжих взимались прогоны. Для заведывания почтовыми станциями был назначен поручик Толмачевский. Подводы и рабочие люди выставлялись селениями и хуторами вообще при перевозке тяжестей для общественных надобностей, как например, леса для войскового собора, материалов для мостов и пр.

Как ни тяжелы были дорожная и подводная повинности, но самые плохие дороги и сообщения были все же крайне необходимы для вновь колонизуемого края. Без них немыслимо было развитие ни экономической жизни, ни сколько-нибудь удовлетворительных сношений по управлению краем. Перевозка провианта, фуража, тяжестей при отрядах и пр. возможна была лишь по мало-мальски устроенной дороге. Но особенно важны были дороги и почтовые сообщения для торговли.

Несмотря на то что войску была дарована свободная внутренняя торговля, торговая деятельность в первое время у черноморцев была слаба. Торговля только налаживалась. Торговцы были пришлые и к составу казачества не принадлежали, потребности населения в предметах ввоза были ограничены, и преобладающие формы торговли отличались натуральным характером. Велась, собственно, не торговля, а мена. Особенно развиты меновые сношения были на границе войска с черкесами. С появлением черноморцев на пожалованные земли сами горцы первыми завязали торговые сношения с ними. Предлагая в обмен на соль – хлеб и разные произведения своего убогого хозяйства, они заставили правителей войска, в силу необходимости, обратить на это внимание. Учреждены были пункты для торгово-меновых сношений с горцами, а позже – меновые дворы. В 1799 году Войсковое Правительство обратилось с просьбой к Государю об открытии трех меновых дворов: одного в Екатеринодаре для торговли с бжедухами, одного на Гудовичевой переправе для торговых сношений с хатукайцами, а третьего в Курках для торговли с шапсугами. Просьба мотивировалась обоюдными выгодами казаков и черкесов. Последние говорили казакам: «Давайте нам в обмен соль, нам без соли жить нельзя, и мы по необходимости будем воровать у вас, чтобы покупать на добытые таким путем средства дорогую соль в Анапе». В первое время эти меновые сношения только зарождались, но впоследствии они превратились в обширное торговое дело, при посредстве которого велись мирные сношения русских с горцами.