— Подожди, дай ему спокойно доесть, потом мы и поговорим.

Лев вскоре добрался до головы, одним движением страшных челюстей перекусил шею — и голова бодхисатвы, увитая венком пурпурных азалий, упала на передние лапы льва, потом откатилась на траву. И в то же мгновенье сначала воссоздалось нагое прекрасное тело неободхисатвы, затем оно облеклось в белые виссоновые одежды. Увидев это, лев испуганно вскочил на ноги, Баба Джи дружеским пинком отправил Григориана гулять в другие леса и только после этого полностью смог вернуть мне свое внимание.

Откуда? Куда? Зачем? Для чего? Надо ли было? Менялось ли что? Приходили они? И что нового открылось? Жизнь на земле кончалась? Начиналась ли снова? Облик ее менялся ли? Наша кальпа по виду отличалась ли от последующей кальпы, в которой жили Будда Шакьямуни, Иисус из Назарета, Мухаммед из Медины?

Они, все трое, закончили также школу Будд имени 50-летия Брахмы и были выпущены, в разное время, со званием Высшего Бодхисатвы, — ВБ, что было чуть ниже духовного звания архангелов.

Мы с Баба Джи также учились в школе Будд и по завершении ее призваны были на гораздо менее значительные подвиги в утверждение Царства Брахмы, — ЦБ. Мы оказались рядовыми бодхисатвами, пастухами небольших стад человеческих, которые надо было охранять и пасти во имя их спасения в системе Ла от их же самоубийственного Хайло Бруто.

По окончании школы Будд я начал с того, что изобрел для себя велосипед передвижения во времени, перфектоход, — и отправился сразу в эпоху каменного века, в палеолит, чтобы сеять евангелические семена в человеческие души на самых ранних стадиях их возникновения. Научное свое внимание я решил сосредоточить на поисках радостей рая, РАРА.

Махараджа же Баба Джи, еще в доисторические времена полюбивший животных, решил самовольно, вопреки программе буддхического учения человеколюбия, сосредоточить все свое внимание на животных и внедрять в их души Энергию Ла, противостоящую Пятой Энергии, потенциальной убийце гравитационного мира — хоть и будучи плоть от плоти самой гравитации. И эта ересь моего друга-бодхисатвы привела к тому, что преображенные им звери, излучающие из глаз своих свет любви Ла — не только к своим детенышам, но и друг к другу, причем даже из чужого вида и даже класса! — попали в большую беду. Без хищного уничтожения животных их развелось столько в лесу, что стало больше, чем деревьев; а хищникам, коим запрещалось убивать, пришлось или переходить на вегетарианскую пищу, или разбегаться во все стороны из блаженного индийского леса. Тем же, которым по каким-то причинам не удалось уйти, оставалось умереть мучительной смертью от голода.

И несчастный царь всего этого дивного звериного царства, начавший реформацию Ла задолго до Шакьямуни, Иисуса и Мухаммеда, но не среди людей, а среди диких зверей, рядовой бодхисатва первого уровня, Баба Джи впал в отчаяние. Он не знал, как спасти умирающих от голода львов и гиен, которые забредали в его зачарованный лес из сопредельных. Там, кроме львов и гиен, вскоре не осталось других животных, ибо они были съедены. И в соседних джунглях Индии наступил звериный конец света, который выглядел как последняя беспощадная война всех оставшихся хищников против всех и каждого против каждого.

Об этом поведал мне черноглазый бодхисатва Баба Джи, усадив меня под раскидистым деревом хурмы и угощая меня горячим чаем, заваренным на плодах этого же дерева. А вокруг нас шевелились и потрескивали густые кусты, в которых проводили дни счастливой безопасной жизни листоядные животные: косули, антилопы и человекообразные гориллы, находясь вплотную друг к другу. Дружелюбно поглядывая на крошечного косуленка, огромный широкогрудый, с чудовищными напластованиями мускулов на загривке, самец гориллы срывал с верхних веток куста самые сочные листочки и совал их в пасть младенца косули, у которого от избытка благодарственных чувств хвостик так и ходил ходуном.

— А я, брат, в поисках радостей рая для детей Царства Брахмы-1, прошел вместе с грядущим Иисусом весь его путь до конца, до ВПВП, а теперь направился вспять и вот встретил тебя.

— И куда теперь?

— Хочу направиться вперед в прошлое до того самого места, где впервые начала фонтанировать из земли Энергия Ла.

— А зачем тебе? — накоротке спрашивал меня мой однокашник бодхисатва…

Мы разговаривали, а между тем нас постепенно, исподволь стали окружать звери леса. Они подбирались почти вплотную и устраивались на земле по кругу, кто стоя, кто сидя, кто лежа на брюхе, — козлы, обезьяны, индюки, фазаны и страусы, буйволы и дикие ослы, дикие лошади, коровы, а также и могучие толстые змеи, которые питались в ту манвантару яблоками, арбузами, дынями и тыквами. Зрители и слушатели, хвостатые и бесхвостые, покрытые шерстью и перьями, молча внимали наш телепатический разговор, пытаясь извлечь из него какой-нибудь полезный для себя урок — или просто отвлекаясь от великой скуки бытия. Некоторые из приматов от той же скуки повисали на ветке вниз головою и, раскачиваясь на хвосте перед носом прекрасного бодхисатвы, опрокинутыми глазами заглядывали в пустоватые гениальные глаза бодхисатвы. Который — с огромными черными глазами, длинными черными локонами, с черными усами и черной курчавой бородой в крупных надменных кольцах, как у ассирийских царей, — собственно, не видел перед собою никаких повисших вверх тормашками обезьян. Ибо пустота его глаз объяснялась полным отсутствием моего друга Баба Джи в той экзистенциальной точке земного пространства, где происходил наш разговор.

Разговаривая со мной, собственно, он совершал прорыв в пространстве-времени, ибо я уже проехал мимо него на своем скрипучем велосипеде-перфектоходе и был уже недалече от эпохи неолита, а он все еще спрашивал у меня, не отцеплялся, задавая свои адаптированные к звериному мышлению прямоточные вопросы.

— Зачем тебе вперед к прошлому?

— Ты запомнил, как в школе нам говорил наш гуру Дипанкара, что надо уметь сейчас и сразу пройти мгновенно все 50 кальп Брахмы и в то же самое мгновенье вернуться назад?

— Ну запомнил. И что с этого?

— А запомнил ли, друг Баба Джи, как гуру Дипанкара говорил, что из этого прыжка, отсюда до самого конца света и обратно, мы должны были захватить и унести с собой знания и картинки того, зачем Брахма создал живых тварей и закрутил колесо сансары?

— Для чего? Я что-то не запомнил этого, брат Аким.

— А для того, чтобы в следующий свой пятьдесят первый кальпа-год стать царем Альфа-мира, в котором царицею будет сестра Брахмы прнинцесса вселенной Ла.

— Что, Божественный Инцест, что ли? — выпучил свои черные, огромные и прекрасные глаза бодхисатва Баба Джи и наконец-то увидел, что в пространстве прямо перед его носом повисли вниз головою хвостатые обезьяны и, умирая от любопытства, заглядывали в пустоту его зрачков, словно в бездну.

Животные не понимали, что глаза их лесного Царя заглядывают в мои глаза, а меня самого не было видно никому из обезьян, антилоп, буйволов и прочих зверей, что собрались вокруг нашей беседы. Ибо я снова, уже в который раз за все свое безсмертное путешествие, не имел материальной сущности и не был определен в метафизической.