Мамина наука. Слова, вдалбливаемые в голову девочки с самого рождения.

Мать Лианы, Наталья Степановна, ходила в «старых девах» почти до сорока лет. Она родилась в 1942 году, и когда принесли похоронку на отца, ей было всего два годика, так что ни самого извещения, ни криков и слез матери она не помнила, а позже, повзрослев, стала сомневаться: а были ли они, эти крики и слезы? Осознавая себя с трехлетнего возраста, маленькая Наташа помнила только свою маму, веселую хохотушку, кудрявую пышнотелую красавицу, которой мужчины проходу не давали и которая на все известного рода предложения отвечала одно и то же: не верю, что Степана убили, буду ждать, пока не вернется. Ее считали «с глузду съехавшей»: мужиков и так почти не осталось, бабы готовы за замужество биться не на жизнь, а на смерть, а эта еще рожу кривит и жданки ждать собирается. «Не верь людям, которые говорят, что наш папка погиб, – говорила мама Наташе. – Не мог он погибнуть. Он же знает, что мы с тобой тут ждем его, как же он мог нас бросить и умереть? Не мог! Он вернется, обязательно вернется».

И отец действительно вернулся. В сорок седьмом, не просто израненный – искалеченный. Без обеих ног и слепой, с изуродованным лицом. Хотел и вовсе не возвращаться, чтобы не стать обузой для любимой жены, не пришел с войны – и ладно, пусть думают, что пал смертью храбрых. Но жену свою сильно любил, тосковал по ней, знал, что у него есть дочь, и не выдержал, приехал.

Мать сияла, торжествовала, порхала от счастья, истово ухаживала за мужем-инвалидом и не уставала повторять пятилетней Наташе: «Главное – ждать, и обязательно дождешься, бери с меня пример». Счастье, однако, продлилось недолго. Через год отец умер.

Наташа пошла внешностью не в мать. В кого – непонятно было, потому что фотографий предков в семье раз-два и обчелся, но девочка выросла невзрачной, серенькой, тихой, не блистала ни способностями, ни тем более талантами. Парни ее не замечали, а когда пришла на завод, то и мужчины внимания не обращали. Наталья терпеливо ждала, ждала, ждала… И когда уже почти махнула на себя рукой, неожиданно сошлась с немолодым вдовым начальником цеха, человеком спокойным, незлым, но сильно пьющим. Зарегистрировали брак, и в 39 лет Наталья родила дочку, желанную, обожаемую. Назвала Лианой, в честь недавно умершей соседки, многолюдное и дружное семейство которой всегда было для Натальи Степановны недосягаемым образцом для подражания. Как она мечтала о такой же семье, где много детей и внуков! И вот, кажется, начало сбываться… Конечно, годы у Натальи уже солидные, но если Лианочка не подведет, если рано найдет себе мужа и начнет рожать, то и внуков понянчить время останется, и жизни порадоваться успеет. Имя-то, видать, счастливое, вон сколько родни, как соберутся вместе – у всех жильцов стулья одалживают, в комнату не помещаются.

В первую годовщину смерти соседки Наталья Степановна вместе со всеми пошла на кладбище, как раз только-только памятник установили, и с удивлением прочитала надпись, выбитую на камне: «Ривкина Леана Соломоновна». Именно так, оказывается, писалось имя покойной, через «е». А Наталья и не знала… На слух-то что «е», что «и» – звучит одинаково. Но имя девочке, доченьке, уже дано, в метрике записано, и в паспортах у нее и у мужа стоит, не менять же теперь. Да и что там колотиться из-за одной буквы!

Но и у Натальи Степановны, как и у ее матери, женское счастье долго не продлилось. Хоть и незлой был муж, и спокойный, но возраст да плюс водка… Лиана еще в школу не начала ходить, а уже осиротела. Ровно в том же возрасте, что и ее мама. «Видно, так суждено женщинам в нашем роду: годы терпения и ожидания и короткое замужество. И детки без отцов растут с малолетства», – вздыхала Наталья Степановна.

Лиана удалась в бабушку: симпатичная, даже хорошенькая, неглупая, трудолюбивая. Училась старательно, увлекалась химией и биологией, учителя хвалили. Наталья Степановна строго, пристально следила за тем, с кем «водится» ее ненаглядная дочь, боялась дурного влияния, опасалась, как бы девочка раньше времени глупостей не наделала, а то ведь после таких глупостей замуж-то можно и не выйти, и прощай мечта о внуках. Рожала в 1981-м – все было спокойно, понятно и предсказуемо, а как началась перестройка да перестрелка, задержки зарплаты, безработица, наркотики морями разливанными и девки-проститутки размалеванные и лохматые, так и жить стало страшно, тревожно, и как приспособиться к этой новой жизни – неясно. Когда Лиана подружилась в биологическом кружке с учеником выпускного класса Виталием Гнездиловым, мать всячески поощряла ее: сын прокурора города, хороший мальчик с прекрасными родителями, смотри не упусти, может, это твой шанс переломить судьбу бабки и матери, прожить жизнь с мужем и детей при отце вырастить. А если что не нравится – терпи, язык в одно место засунь и терпи, смирись, оно того стоит, замужество и семья важнее всего. Другая девочка во второй половине девяностых над такими словами только посмеялась бы, но не Лиана. Авторитет матери был для нее непререкаем. Лиана ни на минуту не усомнилась в том, что Виталик – ее единственный. Раз маме нравится – значит, все правильно, так и должно быть. Ну и что, что ей только пятнадцать, а ему всего на полтора года больше? Сейчас пятнадцать, а через три года исполнится восемнадцать, Виталику будет уже почти двадцать. Сколько можно ютиться в полуразвалившейся халупе без горячей воды? Их дом стоял в плане на капремонт, но в хаосе и развале 90-х все благие намерения муниципальных властей пошли прахом. Очередь на улучшение жилищных условий, в которой Наталья Степановна честно отстояла с момента рождения ребенка, прикрыли, сам завод тоже умирал потихоньку. Какая жизнь светит Лиане, какое будущее ее ждет в этом городе, пусть и областном центре? Центр – не центр, а денег все равно нет и не будет, и нормального жилья не будет тоже, не говоря уж о красивой модной одежде. Нет, не рано в пятнадцать лет думать о замужестве, совсем не рано, в самый раз, пожалуй. Главное – не упустить Виталика, он хоть и ужасно умный, но такой страшненький, невзрачный, девчонки на него не позарятся, пока не сообразят, что сын прокурора города – это достойная партия. А пока они будут соображать, Лиана уже свою роль исполнит, и никуда Виталька от нее не денется.

Когда Виталий учился на первом курсе, Лиана ему не отказала, хоть и школьницей еще была. Матери не сказала, постеснялась. В общем, ей не понравилось: ничего такого особенного, о чем писалось в книгах и говорилось сперва шепотом, а потом и в полный голос с подружками, она не испытала. Сначала было страшно, конечно, потом немножко больно, а потом скучно и даже отчасти противно. Но Лиана знала, что нужно терпеть. Она должна. Так положено. Иначе не видать ей в жизни счастья. Да и мама будет недовольна, если Виталик отвернется.

И все шло как по маслу. Лиана окончила школу, поступила в институт, встречалась с Виталием, родители которого привечали ее и относились очень по-доброму, называли будущей снохой, то и дело поговаривали о свадьбе, которую по общему согласию планировали на год, когда Виталий получит диплом о высшем образовании. Виталька был хорошим, надежным, пусть и некрасивым, любил ее, и Лиана искренне верила, что тоже любит его. В мечтах, активно поддерживаемых и подпитываемых мамой Натальей Степановной, девушка видела себя в окружении двоих прелестных детей рядом с мужем и его родителями: вот Виктор Степанович приходит с работы усталый, внуки радостно повисают на дедушке, все собираются в столовой к ужину, Лиана и мама Света в красивых фартуках подают суп в огромной фарфоровой супнице, вносят блюдо с пирогом, потом Виталик с отцом уходят в кабинет поговорить о мужском, а Лиана со свекровью сажают детей на колени и вместе смотрят какое-нибудь хорошее кино по видику… Или какая-нибудь идиллическая картинка на лужайке перед загородным домом, который обязательно появится у свекра при его-то должности… И уж в самых смелых грезах Лиана представляла себе отдых за границей всей семьей: дети плещутся в море и визжат от восторга, взрослые в удобных креслах под яркими зонтами лениво потягивают разноцветные коктейли из высоких бокалов.