разработчиков и инженеров, которые могли бы пополнить ряды «гуглеров». И это дало бы начало бизнесу, в котором Google видела свое будущее: облачным вычислениям.

В то время, когда Эрик Шмидт вещал со сцены в Учжэне, более 90 процентов дохода Google все еще приходилось на онлайн-рекламу469. Но компания заглядывала в будущее и понимала, что, по мере того как облачные вычисления становились все более надежной и привлекательной альтернативой, предоставляя всем желающим удаленные вычислительные мощности и хранилища данных, компания оказалась в идеальном положении для коммерческого использования своего гигантского технического потенциала. Google обладала огромными вычислительными мощностями в своих центрах обработки данных, и продажа доступа к этим мощностям могла бы приносить невероятные прибыли. В тот момент на этом быстрорастущем рынке доминировала компания Amazon, чья выручка от продажи облачных технологий в 2017 году превысила 17,45 миллиарда долларов470. Но система TensorFlow давала надежду, что Google сможет справиться со своим могущественным соперником. Если TensorFlow станет де-факто стандартной системой машинного обучения и построения искусственного интеллекта, полагали руководители Google, им удастся завлечь рынок своими облачными вычислительными услугами. Сеть центров обработки данных Google в теории могла бы стать наиболее эффективным средством эксплуатации системы TensorFlow – отчасти потому, что Google’овские серверы были оборудованы процессорами, созданными специально для глубокого обучения нейронных сетей. В то самое время, когда Шмидт рассуждал о достоинствах TensorFlow и призывал гигантов китайской технологической индустрии принять эту систему на вооружение, Google разработала уже второе поколение своего тензорного процессора, предназначенного как для обучения нейронных сетей, так и для их эксплуатации после обучения. Компания также работала над созданием новой лаборатории ИИ в Пекине, которая, как надеялись «гуглеры», поможет подтолкнуть Китай к использованию TensorFlow, приобретению новых процессоров и, в конечном счете, к облачным сервисам Google. Возглавить лабораторию было доверено новой сотруднице Google по имени Фэй-Фэй Ли, которая родилась в Пекине и еще в подростковом возрасте эмигрировала в США471. Она заявила: «В Китае ширится сообщество талантливых разработчиков ИИ. Новая лаборатория поможет нам привлечь эти талантливые кадры и одновременно будет содействовать более широкому использованию в стране системы TensorFlow (и платформы Google Cloud)».

Сидя на сцене в Учжэне и рассказывая аудитории, что TensorFlow может преобразить крупнейшие китайские компании, Эрик Шмидт не упомянул в своей речи ни новую лабораторию искусственного интеллекта, ни даже облачные сервисы Google. Но его идея была ясна: компании Alibaba, Tencent и Baidu только выиграют, если начнут использовать TensorFlow. Он прекрасно понимал, хоть и не сказал вслух, что Google выиграла бы от этого еще больше. А вот чего он не понимал, так это того, что его послание китайцам было безнадежно наивным.

Китайские технологические гиганты уже давно приняли глубокое обучение на вооружение. Эндрю Ын уже несколько лет занимался созданием лабораторий искусственного интеллекта в Baidu и создавал – как и Google – обширную сеть специализированных машин для новых экспериментов. Аналогичная работа проводилась и в Tencent. В любом случае, даже если Китаю и нужна была помощь со стороны Google, он не желал ее принимать. На это указывало запрещение прямой трансляции учжэньского матча. Если Шмидт поначалу не осознавал, насколько наивным было его выступление, то очень скоро он это понял. «Когда я произносил свою речь, я знал, что китайцы наступают нам на пятки. Но я не понимал на тот момент, насколько эффективными были некоторые из их программ, – говорит он. – Честно, я просто представить себе этого не мог. Думаю, большинство американцев этого не понимали. Но я не собираюсь оставаться в этом заблуждении и дальше».

Неделя в Учжэне оказалась совсем не такой, как себе рисовали ее руководители Google. Утром в день первой партии, сидя в окружении стен, раскрашенных в цвет послеполуденного неба, Демис Хассабис говорил, что AlphaGo скоро станет еще сильнее. Уже кипела работа над версией, которая будет способна осваивать эту игру совершенно самостоятельно. В отличие от первоначальной версии AlphaGo, новому поколению системы не нужно приобретать первоначальные навыки, анализируя ходы профессиональных игроков. «Машина уходит все дальше и дальше от потребности в человеческих знаниях», – сказал Хассабис. Обучаясь исключительно методом проб и ошибок, она способна освоить не только го, но и другие игры, в том числе шахматы и сёги, еще одну древнюю восточную стратегическую игру. С помощью такой системы – более обобщенной формы ИИ, способной самостоятельно решать множество задач, – DeepMind сможет преображать все более широкий спектр технологий и отраслей. По словам Хассабиса, лаборатория могла бы помочь управлять ресурсами в центрах обработки данных и энергосистемах и способствовать ускорению научных исследований. Посыл, опять же, состоял в том, что технология DeepMind способствует повышению производительности человеческого труда. И это, по его словам, становилось очевидно уже в ходе матча машины с Кэ Цзе. Как и остальные лучшие игроки мира в го, китайский гроссмейстер пытался подражать повадкам AlphaGo. Его игра улучшалась, потому что он учился у машины.

Первым же ходом в пункт 3–3 Кэ Цзе действительно сыграл подобно AlphaGo, потому что этот начальный ход ввела в оборот именно машина. Но результат партии все равно оказался вполне предсказуемый. Девятнадцатилетний Кэ Цзе был в темном костюме с ярко-синим галстуком и в очках в черной оправе. Он имел привычку играть с волосами, обдумывая очередной ход: зажимал короткие пряди между большим и указательным пальцами, а затем накручивал их то на один палец, то на другой. Сидя на сцене в аудитории Учжэнь, он крутил свои волосы более двенадцати часов в течение трех дней. После поражения в первой партии он сказал, что AlphaGo играла «как Бог игрока в го»472. Затем он проиграл еще две партии. Когда Ли Седоль проиграл в Корее, это было торжество ИИ и всего человечества. Когда проиграл Кэ Цзе, это лишний раз подчеркнуло то, чего очень не хотели бы подчеркивать китайские власти: что Запад опережает их в гонке за будущим. Система AlphaGo не просто победила. Она выиграла у китайского гроссмейстера на китайской земле. А еще между первой и второй партиями Эрик Шмидт на протяжении тридцати минут так свысока поучал страну и ее крупнейшие интернет-компании.

Два месяца спустя Госсовет Китая обнародовал свой план473 достижения мирового лидерства в области искусственного интеллекта к 2030 году. Они намеревались превзойти всех своих конкурентов, включая Соединенные Штаты, вложив в развитие собственной IT-индустрии более 150 миллиардов долларов. Китай относился к ИИ как к аналогу программы «Аполлон». Правительство готовилось поддержать массированными инвестициями новейшие разработки, осуществляемые силами бизнесменов, ученых и военных. Как рассказали в интервью New York