расписывали этот бой. Привирали, конечно. Журналисты без этого не могут. Но сильно врать все же не стали. Так как тот воздушный бой над Севастополем не только видели много людей, но его еще и снимали несколько кинооператоров. Как советских, так и австралийских. Кстати, австралийцы больше всего и наснимали превосходных боевых сцен. С нами же из Австралии в СССР прибыла съемочная группа. Которая и снимала кинохронику про жизнь моего авиакрыла. Помните, я говорил про киножурналы о ходе боевых действий. Я эту идею когда-то в Новой Гвинее подал австралийским военным репортерам. И она зашла. И очень понравилась австралийскому обществу. Люди в Австралии толпами ломились в кинотеатры, чтобы увидеть на экране, как бравые австралийские парни повергают многочисленных и злобных врагов в прах. В общем, сейчас австралийцы знают в лицо не только меня, но и моих подчиненных. Их героические физиономии в последние месяцы слишком часто появляются на экранах кинотеатров.

В ходе прославления заслуг австралийских союзников кому-то из больших начальников пришла в голову идея о встрече двух асов перед кинокамерами. Того, кто сбил. И того, кого сбили. То есть меня и Герберта Илефельда. Это же так символично. Победитель встречается с побежденным врагом. Голимая пропаганда в действии. А что тут такого? Когда идет такая страшная война, то в ход идут любые методы психологической борьбы. В принципе, мне такой подход был знаком. В ходе «Битвы за Британию» я уже вот так встречался с другим знаменитым немцем, которого мне повезло сбить. В общем, опыт есть. Правда, сейчас мне надо было успокоиться. Это чтобы прямо под прицелом кинокамер не врезать по морде майору Илефельду. Я проехался после того боя по Севастополю и видел, сколько мирных людей погибли от немецких бомб. Видел разрушения, что принес городу этот авианалет. Но тем не менее, все прошло нормально. Сцену встречи врагов сняли. Мы с немцем постояли друг напротив друга.

— Для меня было честью сразиться с вами гер Матросов, — слегка поклонился Герберт Илефельд, щелкнув каблуками своих сапог, а потом протянул мне руку для рукопожатия. — Такому противнику как вы проиграть не зазорно.

— И вас не смущает, что вас сбил недочеловек? — сказал я, исподлобья поглядев на протянутую руку немца. — Настоящий ариец потерпел поражение от русского. Ваш бесноватый фюрер в своих бреднях славян неполноценными людьми называет. Вы же там у себя в Рейхе сверхлюдьми считаетесь. А вас победил какой-то недочеловек, годный только быть рабом для настоящих арийцев. Вы не находите это смешным?

— Э-э-э! Я не вмешиваюсь в политику. Я солдат! — заявил немецкий майор, слегка поморщившись.

— Для меня вы военный преступник. Как и все немцы, проживающие в Германии. Вы подожгли эту планету. Вы развязали Мировую Войну. И вы за это поплатитесь. Третий Рейх эту войну проиграет. Ваш бешенный Гитлер сдохнет как крыса. А Германия заплатит за все свои преступления! — резко прервал его я и демонстративно отвернулся. Хоть так, но подгадил немцу. Я не великодушный победитель из рыцарских романов. У меня руки так и чешутся, чтобы начистить рыло этому немецкому асу. Но нельзя. Приходится сдерживать мои агрессивные порывы.

А руку ему я так и не пожал. Я же варвар. Не джентльмен или рыцарь какой-то. Я с этими арийцами расшаркиваться и в красивую дипломатию играть не стану. Это англичане могут с немчурой в благородных рыцарей играть. Я тут слышал, что они в Северной Африке с немецкими генералами сейчас ведут вежливые переговоры и чаи гоняют в перерывах между боев. Типа, белые господа общаются на фоне диких туземцев. Кстати, моя речь советскому руководству понравилась. И ее даже не вырезали. Так и показывали потом полностью в кинотеатрах. С переводом на русский язык. Между прочим, мы с немцем общались на английском языке. И понимали друг друга очень хорошо. Это наталкивает меня на мысль, что Германия никогда всерьез не хотела воевать с Великобританией. Это русских немецкие сверхчеловеки хотят уничтожить под корень без всяких разговоров. А с англосаксами планировали все же договориться полюбовно. Вон и английский язык многие немецкие офицеры старательно выучили. Чтобы потом свободно общаться с английскими союзниками. Но не срослось. Черчилль уперся рогом и решил все же повоевать с Гитлером, который до последнего предлагал Британии мир, дружбу и жвачку. Хотя я и не люблю Британского Борова, но надо отдать ему должное. С нацистами Черчилль мириться не захотел. Хотя среди британской элиты хватало тех, кто принял идеи о превосходстве белой расы и готов был распахнуть свои объятья для немецких фашистов. Вот такие пироги с котятами.

Глава 30

Наступление

Ночью немцы не успокоились и предприняли несколько авианалетов на город. Правда, что они хотели этим добиться, я так и не понял. Режим светомаскировки в Севастополе соблюдался неукоснительно. Корабли в порту тоже стояли без единого огонька. Поэтому прицельно бомбить немецкие ночные бомбардировщики не могли. И бросали бомбы наобум. Типа, чтобы было. При этом они прилетали малыми группами или поодиночке. Не было у Люфтваффе пока большого числа ночных бомберов на этом направлении. Вот англичане и американцы в этом плане были более продвинутыми. Армады их стратегических бомбардировщиков уже сейчас почти каждую ночь летали бомбить Германию и Северную Францию. А вот немцы массированными ночными авианалетами почему-то не увлекались. С их стороны только небольшое количество ночников летало. И никакого тактического или стратегического смысла в таких полетах я не видел. Баловство какое-то. Ведь никакого серьезного урона такие мизерные ночные бомбардировки нанести не могут. Это вам не налет сразу нескольких десятков, а то и сотен «Летающих крепостей» за раз. Одиночные авиаудары по ночному городу, где цели не видно. Фигня какая-то. Толку ноль. А вот потери немцы при этом несут. В моем авиакрыле есть шесть пар истребителей, чью пилоты имели опыт ночных полетов. И это чисто моя заслуга. Не зря я своих пилотов гонял когда-то на тренировках. Выбрал самых опытных и специально обучал их ночным воздушным боям. И теперь они начали вылетать на перехват тех ночных немцев, что к нам залетали. Я тоже слетал один раз со своим ведомым. И даже умудрился сбить один «Юнкерс». Но вообще-то, я все эти ночные полеты не люблю. А уж воевать ночью. Бр-р-р! Слишком опасно. Тут слишком все непредсказуемо. Видимость никакая. В ночном небе больше думаешь о том, чтобы не допустить ошибку в пилотировании и не врезаться в землю, которой не видно. Хорошо, что сейчас нам очень сильно помогают