как им жить? Решить эту проблему призывами “Давайте жить дружно!”, как пытался делать Горбачёв, не получалось. А ничего иного ЦК КПСС не мог тогда ни сказать, ни предпринять. Вот так процесс пошёл и не только здесь.

Зато в эти периоды вылезало на свет Божий всё самое тёмное, чёрное, что вообще сидит в человеке и в народе. Мы ездили часто в Очамчири. У моей жены было там человек 60 грузинских родственников, общих с Мелитоном Кантария, который знамя над Рейхстагом водружал. Известный всем, уважаемый и безобидный человек. Ездил по всему миру, рассказывал про войну, был почётным тамадой на бесчисленном количестве свадеб по всему Советскому Союзу. Бизнесом не занимался. Кому мешал? Одна из её тётушек пятьдесят лет проработала в этом селе главврачом роддома, то есть практически все, кто там жил, появились на свет с её помощью. Это же большое село, где все друг друга знают. И вот абхазы начали выдавливать грузин, те абхазов. Семья наших родственников тоже, было, ушла, да обнаружилось, что забыли дома то ли документы, то ли ещё что-то. Вернулись тетушка с мужем назад, а там соседи выносят из их дома всё. Скандал, им в ответ по пуле. Соседи! Обострил до конца ситуацию приход детей, которых она принимала в роддоме, с которыми полвека прожили рядом, с которыми за всё время не было ни одной ссоры, забора не было, ходили друг к другу в гости запросто, все праздники вместе. Думаю, таких историй и с абхазской стороны немало. Жуткие события произошли в Ошской долине в Узбекистане, Киргизии, Таджикистане…»

Как признаётся Владимир Иванович к этому пещерному национализму, вылезшему из-под «дружбы народов» и «новой исторической общности – советского народа», союзное правительство оказалось совершенно не готово.

Щербаков В. И.: «Мы выросли, не зная таких эксцессов даже по чужим рассказам. Не берусь утверждать, возможно, в МВД и КГБ видели и знали о каких-то подспудных течениях, но с нами своими знаниями не делились. И на заседаниях правительства я не помню, чтобы эти вопросы когда-либо обсуждались. Даже о ситуации с подпольем в Чечено-Ингушской республике я узнал, уже работая первым заместителем премьер-министра, да и то по собственной инициативе. После рассказа одного из приятелей про назревающие противоречия в этом регионе, затребовал в КГБ историческую справку и только оттуда узнал, что движение якобы “за освобождение чеченского народа” существует больше 200 лет. Начиная с 1924 года его возглавляет один и тот же человек, скрывавшийся всю жизнь при поддержке своих сторонников, которые содержали его штаб, шариатский суд… Ни фашисты, ни НКВД и СМЕРШ при Сталине и Берии, и КГБ при Хрущёве и Андропове не смогли ликвидировать движение, которое по решениям своих шариатских судов убило за эти годы свыше 2000 активистов и руководителей партийнохозяйственных органов. Глава этой организации умер своей смертью в 1976 году и похоронен в Чечне.[82] Ничего про это мы в правительстве не знали. Нас старательно держали подальше от такой политической информации, поэтому к многим проявлениям национализма все советские правительства оказались совершенно не готовы».

Нужно политическое решение

Владимир Иванович уверен, что в Советском Союзе республики управлялись КГБ и Политбюро через кадры, подбором и расстановкой которых заведовал ЦК КПСС. Но их взаимодействие с КГБ было настолько плотным, настолько все проверялись, перепроверялись и отсеивались, что вообще сложно было в итоге сказать, чьи это были люди – ЦК КПСС или КГБ. Правительство имело касательство только к материально-техническому обеспечению республик.

Щербаков В. И.: «Обстановку в Прибалтике мы знали лучше, потому что из их верховных советов, советов министров, с крупных предприятий люди постоянно приходили со своими требованиями и разговорами. Но и там не ожидали националистического подъёма таких масштабов и требований столь радикальных. Ведь на тот период только в Литве национальный состав населения был относительно гомогенным, литовцы составляли 3/4, а на русских, украинцев и белорусов приходилось почти 20 %. В Эстонии соотношение было уже 2/3 к 1/3, а в Латвии и вовсе латыши составляли всего 50 %, а славяне 40 %. И мы, да и не только мы, считали, ну, эти-то никуда не денутся, какой там референдум, какая самостийность! Так мы рассуждали между собой в правительстве, отталкиваясь от каких-то формальных, абстрактных цифр, поскольку никто из нас обстановку там толком не знал. Положим, проголосуют Эстония и Литва за выход из Союза – да и ладно. Всё равно никуда не денутся: ведь по закону для выхода нужно, чтобы с этим согласились все остальные 13 республик.

В Латвии я часто бывал, у меня там много друзей, к тому времени уже лет 20 периодически знакомых навещал. Мне даже в голову не приходило, что с Латвией у нас может что-то пойти не так. Ну, возможно, формально отношения на официальном, чиновничьем уровне перейдут в иное качество, но там же замечательные люди, никогда с ними никаких проблем не было ни на бытовом уровне, ни на любом другом. В конце концов, даже советскую власть в России и СССР установили латышские стрелки и комиссары. Да, в Эстонию приезжаешь и понимаешь, что там другие люди, они к тебе относятся вежливо, но душевной открытости от них не жди, но в Латвии… Там же что латыши, что русские – все свои…»

Даже когда национальные конфликты начали вспыхивать, как пороховые склады, Горбачёв продолжал призывать: «Ребята, давайте жить дружно!» Он даже тогда к МВД, КГБ и Минобороны обращался с призывом: «Надо искать решение!»

Щербаков В. И.: «Но, по крайней мере, никогда не принимал острых решений. В этом смысле я готов присоединиться ко всей критике, которая ему адресуется. С одной стороны, да, ребята, надо что-то делать, а когда к нему приходит много людей с кучей идей и надо принимать решение, заявляет: нет-нет, вы уж договоритесь, пожалуйста, сами. Может, это такой высший пилотаж политический, судить не могу, да только результат-то оказался налицо, в нём теперь живём.

Возьмем, например, Нагорный Карабах. Когда стало ясно, что движущие силы с обеих сторон – это примерно 2–3 тыс. армян и примерно такое же количество азербайджанцев провоцируют столкновения со стрельбой и с которыми договориться невозможно, Горбачёв отправил туда Аркадия Вольского и тот на пару с главкомом внутренних войск и будущим министром внутренних дел Анатолием Куликовым пытался найти какое-то мирное решение. Вернувшись, доложили: сделать ничего невозможно, друг против друга стоят абсолютно заряженные националистические отморозки. Они уже настолько раскалены друг против друга, что СССР им вообще обсуждать неинтересно. Москва