– Юрий Анатольевич, – встрял я, рискуя впасть в немилость у своего друга. – А может быть, вы сами нам расскажете, как вы с ней договаривались о встрече, зачем вы встречались и почему именно там? И мы тут же исчезнем. Для нас сейчас это очень важная информация. Пожалуйста! Десять минут вашего времени – и вы свободны от нашего присутствия.

Не знаю, тон ли мой подействовал или возможность не общаться со Строгановым, а рассказывать все мне – словом, он довольно спокойно поведал всю историю. А может, просто мороженое и кофе вовремя принесли?

– Ну, мы с Маргаритой общались нечасто и в основном пересекались у них дома, – говорил он, попивая кофе и заедая мороженым. – Но иногда встречались и вне дома. В тот раз совершенно точно я ей позвонил первый. Мне нужно было передать ей кое-какую информацию, и мы решили, что лучше будет при личной встрече. Потом она мне перезвонила и предложила в Петропавловской крепости встретиться и прогуляться. Мне было все равно, где, хотя я бы предпочел в ресторане или еще в каком-нибудь приличном месте. Вот и все. Мы встретились, погуляли, обсудили одну тему и поехали по домам. За что тут деньги кому-то платить, я не знаю. Кстати, я не буду оплачивать эти сведения!

– А что за информацию вы ей передали? – спросил у него Арсений, пропуская мимо ушей его сентенцию про деньги.

– Это вас не касается, – спокойно ответил он. – Это касалось ее бизнеса, очень деликатная тема, поэтому…

– Поэтому нам нужно знать, что вы обсуждали! – Строганов залпом выпил херес и, наклонившись над столом, приблизился к Пискову. – Если вы сейчас же нам не расскажете это, то я звоню Сечкину! И говорю ему про вас и ваши тайны!

– При чем тут этот придурок? И вообще, какого черта… – возмутился было Писков, но Арсений прервал его праведный гнев:

– А при том, что он вас терпеть не может и с удовольствием подставит при первом же случае! Это раз. А мы расскажем ему, что вы встречались с Маргаритой, после чего она пропала. Это два. И о связи между этими двумя фактами. Это три. – Строганов продолжал гипнотизировать собеседника, и я подумал, что тот сейчас просто встанет и уйдет, но ошибся.

– Какая связь? Что вы несете? Я завтра же буду говорить со Стариком, чтобы вас уволить! Это, что ли, результаты ваших поисков? Поймали какого-то маньяка и выяснили, что мы общались с Маргаритой? Вы не детективы, вы тупицы! Все, хватит с меня…

– Я сейчас тебе бутылкой башку расшибу, – Строганов разозлился не на шутку, и я забеспокоился. Ради истины он готов на все.

– Super Omnia veritas! – сказал я громко. – Что означает «мир, дружба, жвачка». Ну, и истина тоже. Юрий Анатольевич, насколько я знаю своего друга, он не отвяжется. Тем более, что, если и правда скрывать вам нечего, и связи между вашей встречей и исчезновением Маргариты нет, то вы можете все нам рассказать. Это будет лучше, чем мы станем сотрудничать с Сечкиным и будем его просить выяснить этот вопрос…

И снова я произвел на Пискова более благоприятное впечатление, чем Арсений. Прав или не прав был Ювенал насчет внешности и обманчивости? Писков помялся, бросил взгляд на Строганова, выпившего еще пару бокалов, и наконец заговорил:

– Хорошо, я расскажу, о чем мы беседовали с Маргаритой. Но! Во-первых, только попробуйте эту информацию кому-нибудь передать! И во-вторых, завтра я добьюсь вашего увольнения. Так что не рассчитывайте больше на гонорар…

– Хорошо-хорошо, – одобрил я его, – мы и не рассчитываем.

– Так вот, тема и правда деликатная… – наконец раскололся Писков. – У Маргариты довольно специфичный бизнес. Я знаком с ним, потому что сам коллекционирую очень определенные картины. И в этом бизнесе, как нигде, важна репутация, понимаете? Имя! Маргарита в этот раз привезла пару десятков картин, я такими не интересуюсь, но купил одну себе… так, поддержать ее бизнес…

– Портрет Петра Первого после смерти? – с улыбкой превосходства заявил Арсений.

– Нет. – немного удивился Писков. – Пейзаж с лошадьми.

Арсений изменился в лице.

– Пейзаж с лошадьми? – повторил он за Писковым и поморщился. (Ему пейзажи не нравятся или лошади?)

– Да. Я не собирался присоединять эту картину к моей коллекции, потому что я собираю другую тематику, – пояснил наш шеф-коллекционер. – И поэтому возникла проблема, куда ее деть. И я решил ее, повесив в коридор… – он развел руками, показывая, что проблема была решена наилучшим образом.

Арсений, не мигая, смотрел на Пискова, как удав на кролика. Только ногой тряс под столом, отчего тот шатался.

– К тому же, – добавил Юрий Анатольевич, – картина была не из дорогих, что-то около трехсот тысяч…

(Тут у меня задергался глаз!)

– Так что вы ей сказали? – не выдержал Арсений.

– Что? А, я ее предупредил! – вернулся к рассказу Писков. – Чтобы она была осмотрительнее в плане подделок картин с ее выставки.

– Ваша картина оказалась поддельной, что ли? – предположил Арсений.

– Я не проверял, – пожал плечами Писков. – Да и какая разница?

– То есть как, какая разница? – поразился я. – Вы отдали триста тысяч за картину и не знаете, подделка это или нет? Извините, не верю!

– Ничего тут странного нет! – стал он пояснять, как мне показалось, даже с удовольствием, видимо, картины были его вторым хобби после шахмат. – Я собираю очень определенные картины, и когда покупаю их для своей коллекции, то конечно, изучаю их историю, проверяю, и бывает даже не у одного специалиста. Но эта картина… скажем, так… мне не очень нужна была… поэтому подделка она или оригинал мне лично не важно. Да и никто, кроме эксперта или специалиста, не увидит разницы, понимаете? Сейчас на рынке больше половины картин – копии, но продаются как оригиналы. Это бизнес, – он пожал плечами. – И только истинные коллекционеры, профессионалы покупают настоящие работы. Платят большие деньги за экспертизы… Вот поэтому и важна репутация продавца, понимаете?

– Подождите, – покачал я головой. – То есть, если я куплю у кого-нибудь картину за бешеные деньги…

– Да, нарветесь на подделку. А оригинал останется в коллекции. Вам-то какая разница? Вы же не увидите различий? – Писков доел мороженое и заскучал.

Я мельком взглянул на Строганова и с удивлением обнаружил, что он раскачивается на стуле и с довольным видом кивает головой, словно соглашаясь с Писковым. Чему это он радуется? То, что я не отличу подделку от оригинала, что ли?

– То есть, у Маргариты тоже был нечестный бизнес? И она тоже продавала подделки? – я пытался разобраться в запутанной ситуации.

– В том-то и дело, что честный! – с жаром возразил собиратель настоящих пейзажей. – Она-то как раз играла по правилам! Но она имела дело с Воровским, понимаете? (Увидев мое озадаченное лицо, он понял, что я «не в теме».) Так, объясняю: Маргарита покупала настоящие картины, оригиналы, проводила экспертизы, понимаете? Затем она выставляет их у Воровского, где некоторые картины могут заменить на копии. Ну, поняли? Обычные покупатели и не догадаются, что им вручили подделку. А настоящие коллекционеры знают, что такое возможно. И Эдик… ну, Эдуард Воровский, тоже это знает, поэтому он выбирает – кого можно напарить, а кого не стоит. А Маргарита этих тонкостей не знала, поэтому я и решил ее предупредить. Она же первый раз работала с Воровским… – Писков потянулся, решив, что доступно объяснил ситуацию, и даже такой тупица, как я, должен все понять.