экологов и ботаников, участие которых необходимо для доработки и реализации таких сложных проектов.

В целом тонкие слои почвы, поддерживающие мхи, суккуленты и травы, на практике часто оказываются гораздо удобнее, чем усложненные системы обслуживания, необходимые для более крупных трав и кустарников. Минималистические, более простые решения, возможно, не так фотогеничны, зато при тех же экологических выгодах для них требуется меньше воды, питательных веществ и постоянного обслуживания.

В основе всего этого лежит более масштабный вопрос о той роли, которую зелень должна играть в городах. Существуют архитектурные проекты, которые искусно встраивают различные виды живых растений в здания всех форм и размеров, но древоскребы, как правило, поднимают деревья с общественных территорий и ставят их там, где их видно многим – а вот радуют они немногих. Порой они превращаются в некую бутафорию, становясь лишь зелеными украшениями, а не экологическими ресурсами или социальными активаторами. Растительность может привнести массу пользы в городскую застройку, но, пожалуй, полезнее всего для жителей она тогда, когда растет ближе всего к земле.

Синантропы

Люди строили города для себя: колоссы из бетона, металла и стекла проектировались в расчете на двуногих. И тем не менее, как сказал Ян Малькольм из «Парка юрского периода», «жизнь найдет дорогу» – пусть даже животным, умудряющимся выживать в городах, не всегда аплодируют за их способность приспосабливаться. Привычность порождает пренебрежение. Одни пытаются пинать голубей, другие травят улиток и воюют с енотами. Но эти дикие виды животных, известные под названием «синантропы» (от древнегреческих слов σύν (син) «вместе» и ἄνθρωπος (антропос) «человек»), продолжают существовать рядом с нами, часто оставаясь незамеченными – несмотря на то что они влияют на природу современных мегаполисов.

Городской енот, также известный как мусорная панда (не в масштабе)

Натурализованные жильцы

Обычные белки

Подобно голубям и енотам, каролинские белки[102] кажутся универсальным атрибутом многих городов, но долгое время в городах их было не найти. Нынешнее их изобилие не случайно: люди специально поселили их в парках, кормят их и дают им кров, благодаря чему эти зверьки и стали успешными синантропами.

Одним из пионеров на этом поприще стала Филадельфия, которая выпустила белок в общественном парке в середине XIX века. Как и многие города Восточного побережья того времени, эти территории были сильно урбанизированы, а белки вернули в индустриальный ландшафт определенный элемент дикости. Другие города Восточного побережья тоже селили этих животных в своих парках, но в целом городская популяция белок оставалась небольшой. В 1847 году в Филадельфии было всего три особи, жившие за оградой для защиты от хищников. Но даже с человеческой помощью эти грызуны так и не приспособились к городской жизни. Диким белкам для выживания требуются лиственные ореховые растения. Корм, предложенный городом, часто оказывался либо недостаточным, либо негодным с точки зрения питательных веществ, так что первые городские белки в основном либо гибли в неволе, либо продавались в качестве домашних животных. Чтобы они стали процветать, понадобилось изменить отношение городов к зеленым пространствам.

До преобразований конца XIX века большие общественные пространства в основном имели универсальное применение: они служили как для выпаса скота, так и для учений милиции. Но потихоньку их стали воспринимать как потенциальные места для отдыха – создавая парки, имитирующие мир природы. Именно в этом новом направлении ландшафтные архитекторы Калверт Вокс и Фредерик Ло Олмстед продвигали проекты Центрального парка и Проспект-парка в Нью-Йорке, используя существующие гидрологические и геологические особенности города. Они превратили пруды и болота в искусственные озера и сохранили обнажения горных пород, пытаясь сбалансировать ощущение дикой природы с организованным и приятным бегством от города.

Эти новые природные парки наполнялись живыми изгородями, озерами, ручьями и дубами, которые обеспечивали достаточное количество желудей. Именно в этот перестроенный нью-йоркский ландшафт и поселили белок в 1877 году. Всего за несколько лет первоначальная популяция из нескольких десятков особей превратилась в настоящие полчища: к 1920 году грызуны исчислялись уже тысячами. В Центральном парке и за его пределами эти животные стали таким же обычным явлением, как листья на дубах, где они устраивали свое жилье. По мере распространения таких парковых зон по другим городам разошлась и идея селить в них белок. Каролинские белки снова появились в Филадельфии и Нью-Хейвене на востоке, а также в Сан-Франциско, Сиэтле и Ванкувере на западе. Также североамериканские белки отправились через океан в такие страны, как Великобритания, Италия, Австралия и Южная Африка.

Эти грызуны извлекали выгоду не только из новой среды, которая напоминала естественные зоны обитания, но и из растущего ощущения, что люди обязаны заботиться о диких видах, особенно о тех, которые считаются мирными и дружелюбными. К примеру, когда белки вертели хвостом и цивилизованно выпрашивали пищу, это казалось нехарактерным для неприрученных существ поведением. Долгое время люди были довольно безразличны к росту популяции белок, потому что животные прекрасно здравствовали благодаря щедрости жителей города и пригородов.

К сожалению для своих двуногих благодетелей, белки не всегда хорошо ладят с человеческой инфраструктурой. По некоторым оценкам, практически пятая часть всех отключений электроэнергии связана с этими зверьками. Они строят жилье не только на деревьях, но и на других подобных конструкциях – например, столбах и силовых трансформаторах. Зубы у белок никогда не перестают расти, и поэтому они своими резцами регулярно грызут кору, ветки, орехи и кабели питания. Неизбежны случаи, когда какая-нибудь незадачливая белка прогрызает оболочку или кусает оголенные провода, что приводит к гибели животного и отключению электроэнергии. Рассказывают, что одна особенно неудачливая белка даже остановила работу американского фондового рынка[103].

Отправленные на экспорт белки тоже были источником неприятностей. В Великобритании привезенные в 1876 году белки начали быстро вытеснять обыкновенных местных белок, поставив их на грань исчезновения. В северной Англии и Шотландии осталось всего несколько небольших изолированных районов, где живут обыкновенные белки, несмотря на масштабные усилия не допустить захватчиков в Северо-Шотландское нагорье. В Европе каролинская белка официально признана инвазивным видом[104].

По мере распространения белок в XX веке экологи, специалисты по дикой природе и руководство парков начали пересматривать традиционные подходы к диким животным – в частности, решения о том, на какие виды разрешать охотиться, а каким помогать размножаться. В новых экологических моделях уже не обсуждалось, какие виды милее выглядят или более цивилизованно себя ведут. Вместо этого люди стали стремиться к соблюдению баланса между хищниками и жертвами и старались сделать так, чтобы он поддерживался при минимальном вмешательстве человека. Сначала такие методы активно использовались в национальных парках, а затем стали применяться и в городах.

Сейчас