– За что?

– На учет ты не встал, паспорта у тебя до сих пор нет… Пару месяцев посидишь, и мы тебя отпустим.

– А Шурина закроешь?

– Если Пыжов показания даст. И если от них не откажется…

– Не откажется. Я с этим решу… Только вы меня сейчас не закрывайте.

Ревякин многозначительно глянул на Богдана, и тот снял с вора наручники, отпустил его.

Махор глянул на него испепеляющим взглядом, но Богдан лишь усмехнулся. Может, и злится на него вор, ненавистью брызжет, но ведь при этом он понимает, что воздалось ему по заслугам. А потом эта тупиковая разновидность людей уважает только силу. Ее же и боится.

Рабочий день в самом разгаре – рынок шумит, но в ушах звенит от оглушающей тишины. Это реакция на шок. Миша Котов заявил, что больше не подчиняется ему. Как обухом по голове.

Но Шурин быстро взял себя в руки.

– Ты хоть понял, что сказал?

– Понял. Я теперь с Махором работаю, – зло смотрел на Шурина Кот.

Его можно было убить одним ударом. Костяшками пальцев разбить кадык, и все. Но Кот не один, с ним десяток бойцов. И они тоже озлобленно смотрят на Шурина. А у него под рукой всего четыре человека. Да, каждый из них стоит двух ковальковских. А сам Шурин может сделать троих-четверых… Но вдруг расчет окажется неверным? Или вдруг к ковальковским подоспеет подмога. Может, мохнатовские бойцы где-то рядом притаились и кипятковские… Если так, то лучше проиграть эту битву без потерь, чтобы затем оставить за собой победу в большом сражении. Есть у него люди, которые выведут Кота в расход. И Махора вслед за ним. Шурин умеет решать такие проблемы. И в этот раз у него все получится.

– Кто тебе такое сказал, что ты с ним работаешь? – стараясь держать себя в руках, спросил он.

– Махор сказал. А я согласился.

– Ты предал меня. Ты предал всех нас.

– Ты Коваля убил. Ты сам предатель, – с чувством полной в том убежденности сказал Кот.

– Я его не убивал. Ты что, не понимаешь, это Махор тебя разводит.

– А почему тогда Нина живет с тобой? Ее Махор к тебе подселил? – язвительно и жестко усмехнулся парень.

– Не мог же я оставить Нину одну…

– Тебе самому не смешно?

– Смешно. Смешно на тебя смотреть, пацан. Кто ты такой? Никто! Без меня ты полный ноль! И скоро ты это поймешь!

Кот скривил губы, но ничего не сказал. Хотя, судя по выражению глаз, собирался послать Шурина далеко-далеко. Но если разговор продолжится, он обязательно это сделает. И тогда Шурину придется ввязаться в драку. А вокруг люди… Да и подкрепление у Кота, возможно, есть…

Он отправился в «Каму», закрылся в кабинете ресторана, вызвал к себе Ясеня. К тому времени, как появился бригадир, Федор был уже порядком подшофе.

– Настал твой час, парень. Кот слетел с катушек, и его надо ставить в стойло. А стойло для него – это два метра под землей. Ты меня понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Ясень.

Этот парень занимался карате не больше года, техника у него не очень, зато удар – трехлетнего быка кулаком зашибет. Потому что до этого он тяжелой атлетикой занимался и культуризмом. Богатырская мощь у него в плечах, шея сильная, а голова маленькая – в основании черепа узкая, затем расширяется, сливаясь с могучей шеей. А зачем ему большая голова, если мозгов там не очень. На то, чтобы приказы босса выполнять, хватает. И пацанов своих он в узде крепко держит. Но своих планов у него нет – что скажет ему Шурин, то и сделает. И в том его ценность. Вон у Кота на лице признаки интеллекта, потому и поднял он бунт на корабле.

– Зарыть его не трудно. Нам сейчас главное – к похоронам его подготовить. Ты людей обещал.

– Есть люди. Они все сделают. Стволы только нужны.

– Без стволов надо, – покачал головой Шурин. – За жабры Кота взять – и в мешок. Там ему самое место. И бойцов его надо собрать, в лесу «стрелку» с ними забить. Там им и покажем Кота в мешке. Там у них на глазах его и пристрелим… Ты меня понимаешь?

– Хороший ход, – почесал репу Ясень. – Только можно сразу им «стрелку» забить. Кот с братвой подъедет, мы его там и сделаем…

– Нет, его пацаны слушаются, он для них голова. Нужно, чтобы они без головы на «стрелку» подъехали, понимаешь? Чтобы как стадо баранов…

– Теперь понял.

– Ты мне голову эту и привези.

Шурин представил, как Кот будет стоять перед ним на коленях, а он приставит ствол к его затылку и безжалостно нажмет на спуск… Показательная казнь предателя – вот что ему сейчас нужно. Чтобы бойцы кипятком писались от страха перед ним… Но вдруг среди них найдется стукач? Если он даст показания против него?..

– И палача организуй. Чтобы голову эту прострелил.

– Как скажешь, босс. Когда это все нужно?

– Вчера.

– Как вчера? – завис в раздумье Ясень.

– Еще вчера это нужно было сделать.

– А-а, теперь понятно!.. Ну, так что, я поехал?

– И смотри, без глупостей.

– Да какие могут быть глупости?

– Ну а вдруг поверишь, что это я Коваля убил… Это Махор все. Тонко сделал. И нас ослабил, и придурка Кота к рукам прибрал. Махор теперь наш самый главный враг…

– Похоже на то, – кивнул Ясень.

– Да не похоже, а так и есть. Кот под него встал, и теперь центральный рынок за ним. Считай, он на весь центр замахнулся…

– Гасить Махора надо… Хотя, говорят, он в законе.

– Говорят. И ты говори, что ты в законе!

– Как я могу такое говорить? За такое спросят!

– Вот и с Махора спросят. Видал я таких самозванцев!..

В расстроенных чувствах Шурин налил себе граммов сто коньяка, столько же плеснул и Ясеню. Выпил, но легче не стало.

– Короче, сначала с Котом решим. А потом с Махором. Ты, брат, все дела будешь делать. И Советский район твоим станет. Весь район! Как тебе такой вариант?

– Ну-у… Было бы неплохо!.. А вы как, Федор Васильевич?

– А я всем городом рулить буду. Закамский район, считай, наш, с Юбилейным тоже решим. Советский ты отобьешь. В каждом районе по бригаде, а я голова… Мы с тобой заживем, Ясень. В золоте купаться будем… Ну, давай за успех нашего великого дела!

Из ресторана Ясень уезжал хорошо под градусом. Заверил Шурина в своей преданности ему лично и уехал. И Федору надо было закругляться. Но пробка уже попала в нос, и остановиться он не смог.

Домой Шурин вернулся поздно. Пьяный, злой, а тут еще Нина попалась на глаза.

– Из-за тебя все! – разуваясь, раздраженно буркнул он.

Ей бы промолчать, но не хватило бабе ума.