– Подписку о невыезде.

– Подписка берется до суда. А на суд вы обязаны явиться. А суд приговорит вас к сроку. Вряд ли будет много, но два-три года вам гарантированы… Сейчас мы доставим вас в отдел, допросим, потом устроим очную ставку и снова допросим в присутствии свидетеля. И свидетеля тоже допросим… Вы можете все отрицать, но вас это уже не спасет. Оформим материалы, передадим их в прокуратуру, потом будет суд. И три года лишения свободы. Но если вы добровольно во всем признаетесь, то… Ничего такого вы не совершали, Нина. И если вы расскажете нам, как все было, мы даже дело против вас заводить не будем…

– Но я боюсь, – жалко пробормотала девушка.

– Кого вы боитесь, Шуринова?

– Да. Он меня убьет.

– Как он вас убьет, если мы его арестуем?

– Как вы его арестуете, если в милиции у него все схвачено?

– Если у него в милиции все схвачено, тогда почему мы хотим его арестовать?

– А вы хотите?

– Безусловно.

– Он говорил, что у него связи в милиции… Он говорил, что у него мафия…

– Есть мафия. Но скоро ничего не будет, – покачал головой Ревякин. – Он допустил непростительную ошибку – убил Диму. И братва ему этого не простила. У Димы друг был, он возглавил бригаду после него. Так вот он не смог простить Шурина и послал его далеко-далеко…

– Шурин должен был разозлиться, – продолжил за него Богдан. – Ничего странного вы за ним не замечали?

– Когда?

– Ну, вчера, например…

– Он пришел вчера в доску пьяный. И ударил меня… И еще…

– Что «еще»?

– Да нет, ничего, – отмахнулась Нина.

– Значит, он ударил тебя? – перешел на «ты» Ревякин.

– Да, ударил. Теперь я знаю почему.

– И я знаю почему. Потому что ты дешевка, Нина. Потому что ты Диму своего предала. Его друзья этого не сделали, а ты сделала. И Шурина ты можешь предать… А ты его предашь. Потому что у тебя нет выхода. Ты же не хочешь стать любовницей какой-нибудь коблы?.. Знаешь, кто такие коблы? Узнаешь!

– Не надо на меня кричать! – выплеснула Нина и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

– Коблы слезам не верят… А менты верят. Потому что они нормальные люди. А такие, как Шурин, ненормальные. Потому что людей убивают. Или не убивают?

– Убивают, – размазывая тушь по глазам, кивнула она.

– Громче!

– Убивают!

– Он Ковалькова убил?

– Он.

– Как он его убил?

Машина заняла место на стоянке перед зданием РОВД, но Ревякин не торопился выходить из нее. А Нина даже не понимала, где находится. Ей сейчас не до того, чтобы смотреть по сторонам.

– Дима на меня орать стал, а Федор его ударил.

– Куда?

– В сердце. Рукой… Дима возмутился, сжал кулаки. Я думала, он сейчас бить Федора будет. Но он вдруг закатил глаза и стал падать. Это у него сердце остановилось…

– Смертельный удар, – подсказал Ревякин.

– Да, смертельный удар… Федор не хотел его убивать!

– И вину за убийство Рычагова тоже не хотел на него сваливать, да?

– Ну, он сказал, что Глеба действительно заказал Дима. Из-за меня. Из-за нас с ним…

– Шуринов Рычагова заказал. Но это не важно… Значит, Шуринов убил Ковалькова, наврал тебе с три короба, объяснил, как себя вести на допросе, и ушел. Но сначала он выбросил Ковалькова из окна, да?

– Да.

– Как он это сделал?

– Ну, выключил в комнате свет. Потом открыл окно, посадил Диму на подоконник… Да, и еще наложил его руку на стекло, чтобы остались отпечатки пальцев. А потом толкнул его в грудь…

– И ты готова это подтвердить?

– А что, у меня есть выход?

– Нет у тебя выхода. Банда Ковалькова не хочет подчиняться Шурину. Друзья Ковалькова объявили ему войну. И тебе тоже. Потому что ты предала Диму. Потому что ты живешь с Шурином… Все очень серьезно, Нина. Но у тебя еще есть возможность все исправить… Ну, так что, показания подтверждать будешь?

– Да, – решительно кивнула головой девушка.

Богдан подал Ревякину его папку, тот вынул из нее бланк протокола. Он собирался допросить Нину прямо в машине. И все потому, что в здании РОВД это делать опасно. Тот же Измайлов мог вставить им палки в колеса…

Дверь тихонько открылась, послышались шаги. Только у Нины есть ключи от квартиры, да и вернуться она уже должна. Темнеет за окном, в комнате сумерки. Сейчас Нина включит в прихожей свет…

Но свет не включался. А в спальню зашел какой-то мужик. Шурин без движения лежал на кровати, наблюдая за ним. И когда незваный гость приблизился на расстояние удара, резко вскочил на ноги. «Йоко-гэри» – не самый сложный удар. Трудность в том, чтобы нанести его молниеносно и мощно. Но Шурин справился с этим, и его пятка на скорости врезалась противнику в пах. Бедолага отскочил назад и, сгибаясь в поясе, стукнулся о дверной косяк так, что содрогнулись стены.

– Ой-ёё! – теряя сознание, простонал тот.

Только сейчас Шурин узнал в нем Пашу Мохнатого.

В это время в прихожей зажегся свет, и Шурин увидел еще одну знакомую личность. Махор смотрел на него хищно и со смертельной угрозой во взгляде. И через прицел «нагана». А выстрелить ему ничего не стоит. Он же вор, а у них закон – если достал нож, нужно бить. И он ударит. Хотя бы для того, чтобы исполнить закон… Эта мысль парализовала Шурина.

– Плохо ты гостей встречаешь, – зловеще ухмыльнулся Махор.

Не человек он, а глыба чугунная – тяжелая, непробиваемая. Грубая, неотшлифованная, с грязью и окалиной. Смертельно опасная.

– Ты как сюда?..

Шурин не договорил. И без того ясно, как Махор проник в дом. Он же профессиональный вор, и ему ничего не стоит вскрыть замок той же отмычкой.

Махор с усмешкой смотрел на него, как бы подтверждая правильность его суждений.

Но ключ от квартиры он мог забрать у Нины. И такой вариант возможен. Поэтому Шурин снова заговорил.

– Как ты сюда попал?

Нину жалко, но жертвовать собой ради нее хотелось не очень. Сейчас бы самому из ситуации выкарабкаться.

– Это ты попал, – ухмыльнулся Махор. – И попал конкретно… Сам из окна выпрыгнешь или тебе помочь?

– Зачем из окна? – с ужасом глядя на пистолет, спросил Шурин.

– Седьмой этаж – высота небольшая, но хоть какое-то время, чтобы подумать. О том, что ты на вора лапу поднял. Ты должен вкурить, за что подыхаешь!

– Я не буду прыгать!