– Васькин, Васькин… – с ласковой укоризной заверил мент,похлопывая по кобуре. – Натурально, Васькин. Ну что, мне в воздух стрелятьили сами пойдете до камеры?

– Подождите, – опомнился Эмиль. – Давайте я вамвсе объясню подробно…

– Да я сам все вижу подробно. Попались, граждане хорошие, отрабоче-крестьянской милиции не уйдешь…

Ника вдруг шагнула к нему и протянула зеленую бумажку:

– Давайте как-нибудь договоримся? – предложила она,изобразив обаятельную улыбку.

У самой, как-никак, был изрядный опыт общения с шантарскимигаишниками. Но зеленый Франклин, моментально превративший бы в умилительногоагнца самого злобного дорожного волка, здесь, похоже, всегдашнего магическогодействия не оказал. Городская была магия, незнакомая местным слугамправопорядка…

– Вы мне, гражданочка, всяку дрянь не суйте, –неподкупно отмахнулся старшина. – А то еще одну статеечку к вампришпилю. – Он опять похлопал по кобуре. – Тут ваши штучки непроходят… – И внезапно расплылся в вовсе уж масленой улыбке. – А я ведьзнаю, хорошие мои, откеда вы сбежали. Зна-аю доподлинно! Думали, мы тут лаптемщи хлебаем? И не удалось вам смыться, граждане хорошие, как ни крутились!

Сердце у Вадима не то что упало, согласно известномувыражению, шумно провалилось куда-то вниз, затихло, совершенно нечувствовалось. Ника непроизвольно ойкнула. Старшина же, оглядев их снеприкрытым злорадством, протянул:

– Что, голуби, загрустили? Назад вас определим, в два счетаи в лучшем виде, уж я вам обещаю. А поднимайте-ка ручки…

Х-хэк! Эмиль крутнулся, ударил, ушел в сторону с невероятнойбыстротой, ударил вновь… Старшина отлетел, как сбитая кегля, звучно ударилсязатылком о коляску, сполз по ней на землю и упал лицом вниз, разбросав руки.Все произошло в считанные секунды. Ника так и стояла с баксами в руке, не успевруку опустить…

Зато Эмиль не терял времени даром. Моментально присел накорточки, полез в кобуру. Выпрямился, затейливо выругавшись, швырнул в сторонучерный пистолет, отлетевший неожиданно далеко, упавший как-то очень ужмедленно. Ощерился:

– Игрушка. Анискин долбаный, на понт взять пытался… В такойглуши, поди, им и табельного не полагается… Или потерял по пьянке, как в томкино…

– Но откуда он знал? – спросила Ника дрожащимголосом. – Он же так прямо и сказал…

– От верблюда, – огрызнулся Эмиль. – Некогдаголову ломать. Сматываться надо – статейка получается и впрямь серьезная…Нападение при исполнении. С таким и в Шантарске не сразу справишься, а ужздесь, где мы на положении последних бичей, беспаспортных и бесправных…

– Нет, откуда он узнал? – повторила Ника. –Значит, у н и х есть люди в округе?

– У него спроси… – Эмиль присел на корточки, порылся вкарманах бесчувственного милиционера. – Ни денег, ни корочек, ничегополезного. С-сука… Вадим, возьми какую-нибудь ветошку, протри все в кабине,чтобы не осталось пальчиков. Живо!

На сей раз Вадим бегом бросился выполнять приказ – не тотслучай, чтобы обижаться на тон и дискутировать.

– Тщательней! – прикрикнул Эмиль. – Руль, рычаги,дверцу – все!

И принялся осматривать мотоцикл. Вадим вытащил из-подсиденья большую тряпку, вонявшую бензином и черную от масла, старательно взялсяза работу, оставляя темные разводы на дверцах.

Когда он закончил, Ника присела на корточки над старшиной,все еще лежавшим в прежнем положении, осторожно потрогала, выпрямилась спомертвевшим лицом:

– Эмиль… По-моему он – того…

– Сейчас заплачу, – бросил Эмиль, не оглядываясь нанее. – И салют устрою… Черт, и у этого бензина – хрен да маленько… Как онитак ездят, козлы? Ладно, сколько сможем, столько и проедем. Садитесь,живо! – Он ударил ногой по рычагу, мотоцикл мгновенно завелся.

Вновь наступил критический момент… Вадим держал ушки намакушке, но Эмиль, не глядя на него, прыгнул за руль, Ника уже сидела вколяске. Тогда и он забрался на второе сиденье, обеими руками уцепился забольшую черную петлю, мысленно ругая себя за очередной приступ малодушия: тутбы голубков и о с т а в и т ь, с мотоцикломхудо-бедно управился бы…

Бензина хватило, как скупо пояснил потом Эмиль, километровна двадцать. За это время они разминулись со встречным грузовичком – стареньким«газиком», обогнали, не останавливаясь, куда-то шагавших по своим примитивнымделам двух мужичков, видели слева еще одну деревню, побольше, куда, конечно же,не стали заворачивать, миновали небольшое озеро – вокруг него виднелось сполдюжины ярких легковушек, сидели рыбаки с удочками, посередине озера кто-топлавал в черной резиновой лодке.

Мотоцикл заглох, когда озеро осталось далеко позади, наузенькой лесной дороге. Сняв крышку и заглянув в бак, Эмиль печально покривилгубы и ничего не сказал, все было ясно и так. Все места, где могли остатьсяотпечатки пальцев, протерли полами бушлатов, зашагали прочь.

Довольно скоро Ника робко спросила:

– А что теперь?

Эмиль едва не взорвался, но опомнился в последний момент, снаигранной бодростью пожал плечами:

– Дальше бредем, Марковна… Места пошли населенные, ну,относительно населенные, однако это внушает… Между прочим, помнит кто-нибудь,какой сегодня день? Нет? Я тоже не помню. Очень может быть, что и выходной –то-то рыбаки к озеру стянулись.

– А какая нам выгода от выходного? – угрюмо бросилВадим.

– Некоторая… В выходной всегда легче убегать от властей –чем мы в данный момент и занимаемся. Ничего, найдут этого козла, может, искоро, но с нами его связать будет трудновато. В этом захолустье на выходныеказенная жизнь замирает вовсе, вряд ли станут поднимать хай вселенский… – Оншироко улыбнулся. – А то и спишут моментально на того сопляка, отчеголично я плакать не буду, не тянет что-то…. Но самое печальное – я до сих пор немогу определиться на местности. Что Каразинский район, что Мотылинский – еслитолько дизик не напутал – отнюдь не Монако, хоть и Франции не равняется…

«Не так уж он спокоен, – отметил Вадим. –Разболтался, значит, нервничает. Хорошо бы свернуть за поворот, а там – город…Есть же тут какие-то города, хоть и маленькие. В городе вряд ли посмеет».

– Стоп! – Эмиль остановился, поднял руку. – Ану-ка, в лес!

Они торопливо свернули с дороги, укрылись за толстой сосной.Звуки, приближавшиеся с той стороны, куда они направлялись, в конце концов смогопознать даже Вадим – стук копыт и грохот телеги, доводилось их видеть раньше,не такой уж он урбанист, чтобы не распознать телегу…

Она показалась на дороге – серо-белая невидная лошадкатрусила не спеша, не обращая внимания на громкие матерные понукания. Браздыправления находились в руках столь же невидного мужичонки, словно сошедшего сэкрана: сапоги, ватник, простецкая хмельная физиономия. Свесив ноги на левуюсторону, он покрикивал скорее по обязанности, а за спиной у него в телегепомещались два ящика с темными бутылками, звеневшими и погромыхивавшими. Одна,початая, пребывала у мужика в левой руке, он как раз к ней приложился. Нателеге он был один…