– Слушай, – сказала Ника. – Его же ищут…

– И наверняка старательно. Тут в старые времена былараскидана куча точек…

– Кого?

– Точка – это такая военная микробаза, – терпеливопояснил ей Эмиль. – Ракетная установка, где-нибудь на высотке, локатор,склад горючки… Потом их здорово подсократили, но все равно осталось немало. Ну,и зольдатики временами бегут… А искать его, наверняка, будут старательно. Нонам-то какой толк?

– Самый прямой, – сказала Ника. – Если они на наснаткнутся, все моментально образуется. Солдаты там или милиция, какая намразница? Главное, будем в Шантарске…

– Умница ты у меня, – Эмиль наклонился, чмокнул ее вщеку.

И, Вадим мог поклясться, в самый последний момент подавил всебе желание оглянуться. Ну конечно, в его наполеоновские планы ничуть невходит столь быстрая встреча с милицией или поднятыми на поимку дизикасолдатами. Сначала надо избавиться от босса, да и Нику подготовить.

Отсюда следует незатейливый вывод: едва покажутся те, ктоищет беглеца, нужно к ним бежать что было мочи. Не осмелится, гад, при такихсвидетелях… А уж в Шантарске придумаем, как сб ы в ш и м коммерческим директором разобраться…

…Очень скоро этот незамысловатый, однако суливший спасениеплан полетел к чертовой матери.

Охотничков они увидели первыми, выйдя на опушку густогососняка: перед ними раскинулась широкая прогалина, в дальнем ее конце стоялидва армейских «ГАЗ-66» с брезентовыми тентами, возле кучками стояли вооруженныесолдаты, виднелись офицерские фуражки, колышущиеся антенны заплечных раций. Домашин было метров сто, все видно, как на ладони, – похоже, отцы-командирыдают детальные инструкции, все напряжены и злы…

Вадим приготовился сорваться с места.

И остался стоять: от крайней справа кучки, не так уж идалеко от него, вдруг отделились двое солдат, резко развернулись к лесу иначали лупить длинными очередями по какой-то им одной видимой цели, чуть ли нев том направлении, где стояли беглецы из концлагеря.

– Назад! – Эмиль подтолкнул Нику и первым кинулся влес, свернул влево, по широкой дуге обходя прогалину с грузовиками.

Ника кинулась следом, не рассуждая. Пришлось и Вадиму рысьюприпустить следом. Когда отбежали метров на триста, Ника на бегу удивленноспросила:

– А почему бежим?

– Ты же видела, – пропыхтел Эмиль, подхватывая ее,чтобы не запнулась о корневище. – Лупят на малейшее шевеление. А мы все вармейском. Может, и успеют рассмотреть, что взяли на мушку вовсе не тогосалажонка, но что-то меня не тянет экспериментировать. Продырявят сгоряча безвсякой пользы для бизнеса и всего прогрессивного человечества, потом с тогосвета уже ничего не объяснишь. Ну, может, и объяснишь через спиритическоеблюдечко, только какой толк?

– Нет, серьезно?

– Малыш, тут не красивый город Шантарск. И ты не в импортномплатьице плывешь по проспекту. Жизнь вокруг незамысловатая и суровая… Оченьпохоже, этот сопляк успел натворить дел. И есть уже командочка – хотьживым, хоть мертвым… А живым его брать никому не интересно, благо закон заохотников.

– Подожди-подожди… Это, значит, и нас могут принять чертзнает за кого… Не только эти, но и другие…

– Умница, – вяло усмехнулся Эмиль. – «Принца инищего» помнишь? Вот и мы примерно в таком положении – то ли бичи, то ли вообщенепонятно кто. На положении, пардон, быдла. Ты это учитывай и не спеши первомувстречному бросаться на шею с радостным визгом. И уж тем болеевеликосветские ухватки оставь на потом. Нам еще долго доказывать, что мы – этомы…

– Ужас какой, – искренне сказала Ника.

Шагавший впереди Эмиль вдруг остановился, внимательно, сторожкоогляделся. Шумно, с облегчением выдохнул, вытащил из нагрудного карманасигареты и обернулся к Нике, улыбаясь во весь рот:

– Поздравляю, малыш. Цивилизация замаячила.

На взгляд Вадима, признаков цивилизации вокруг было самуюмалость поменьше, чем на поверхности Луны – там как-никак попадаютсявсевозможные посадочные ступени, отслужившие свое луноходы и всякие спутники,да вдобавок отпечатки американских космических ботинок. Здесь же в пределахвидимости не имелось и ржавой гаечки – сплошная первозданная природа, успевшаяуже осточертеть…

Точно так же и Ника удивленно завертела головой:

– Какая цивилизация?

Хмыкнув с видом нескрываемого превосходства, Эмиль сделалпару шагов, вошел в невысокие заросли какой-то светло-желтой травы, пошевелилладонью верхушки:

– А вот, малыш. Сие называется – пшеница.

Ника с сомнением оглядела заросли травы. Вадим полностьюразделял ее недоумение: по его смутным впечатлениям, основанным на случайноувиденной кинохронике, полотнам Левитана и Шишкина, а также кадрам изкинофильмов о тружениках села, настоящая пшеница должна была золотиться, растигусто, колосок к колоску, и колоски повинны быть большущие, однотипные,толстые. Здесь же не было ничего даже отдаленно похожего: чахлые стебелькиросли вразнобой, ничего похожего на пресловутую золотую ниву, вовсе они незолотистые, бледные какие-то, смахивающие цветом на выцветшую под дождем пачку«Кэмела», враскосяк стоят, одни гнутся к земле, другие вовсе полегли, колосьяпри вдумчивом рассмотрении удается узреть, но они какие-то хилые, меленькие…

– Самая настоящая пшеница, – сказал Нике Эмиль, сорвалодин колосок, потер в ладонях. – Такая она в наших широтах и бывает.Настоящая. Не штат Айдахо, вообще-то. И не Кубань… Вот из этого и делаютбулочки, малыш.

– Надо же… – Ника, глядя по сторонам с неподдельныминтересом, пригнула несколько колосьев. – Интересно как… Я и не знала.

– Корова – это животное с четырьмя ногами по углам, –хмыкнул Эмиль. – Из коровы делают котлеты, а картошка растет отдельно…

– Нет, ну картошку-то я знаю, ее из земли копают… Значит,деревня где-то близко?

– Вот именно, – сказал Эмиль, но что-то в его голосеВадим не услышал надлежащей веселости. – Только погоди визжать от счастья,малыш. Про дезертира не забыла? Наверняка тут о нем уже наслышаны – а то инаследил…

– Но по нам же сразу видно, что никакие мы не солдаты…

– Классику надо читать, милая. Крестьянин, знаешь ли, во всевремена одинаков и меняется с течением веков не так уж сильно. Подденут сгорячана вилы – и будьте здоровы. Говорю тебе авторитетно, как бывшийкрестьянин, – тут следует с оглядочкой… Крайне дипломатично. Власть втаких местах – понятие абстрактное, она где-то далеконько, и никто ее толком невидел.

– Ты серьезно?

– Я серьезно, – кивнул Эмиль. – В общем, кдеревеньке будем подбираться осторожненько, как диверсанты к немецкомугарнизону. Повторять подвиг Зои Космодемьянской и поджигать колхозную конюшнюне рекомендую… – он ласково взъерошил Нике волосы. – Я тебя обязандоставить к цивилизации в целости и сохранности…