Лантаров отвез ее на машине в Кичеево – крохотную деревеньку под Киевом, откуда она каждое утро добиралась на электричке в редакцию. В машине он поцеловал девушку, но мешал рычаг переключения скоростей, руль и утерянный, улетевший в вечность момент. И вышел почти дружественный поцелуй только в губы, которые так и не разомкнулись. И все-таки уходя Полина ободряюще улыбнулась, а ее «Спасибо за прелестный вечер» долго висело в салоне, немым эхом отдаваясь в ушах. «Мужественная девочка, – подумал Лантаров, – только зря все это. И она сама почувствовала, что зря. И я почувствовал».

Вспоминая теперь о тех встречах, Лантаров обхватил руками свою голову и прижал ее к коленям, барабаня по ней пальцами, будто вымаливая правильные мысли. «Может, я что-то упустил в той, прежней жизни?» – думал он, не в силах дать внятный ответ.

5

Это был какой-то озоновый рай. Лантаров впервые испытывал такие волнующие впечатления. Вдвоем с Шурой они расположились под грандиозным ветвистым дубом, одиноко и свободно росшим между селом и лесом. Могучее дерево казалось живым непоколебимым форпостом всего древесного мира. Лантаров долго наблюдал за этим деревом – оно стало одеваться в зеленые одеяния лишь после того, как все остальные деревья в округе уже добрый месяц стояли, облаченные в плотную листву. Как исполинский богатырь, оно просыпалось медленно, неспешно разворачивая свои застывшие от зимнего холода ветви. Шура уже давно уходил к этому дубу задолго до рассвета.

– Мне иногда кажется, что ты относишься к этому дереву как к живому человеку, – сказал Лантаров, расстилая на выткнувшейся траве свой коврик.

– Деревья и животные наверняка не просто так посланы человеку. Думаю, они помогают нам достичь полного осознания себя… – улыбаясь ответил Шура, сидя в позе лотоса.

– Осознание? А что это?

– Люди редко задумываются над тем, что происходит вокруг и внутри них. Формально осознанием считают способность отстраненно наблюдать себя и свои помыслы, намерения, действия. Мне общение с этим деревом здорово помогло – я пробовал сосредоточить внимание на том, как оно живет в мире растений, как дышит, растет, переживает сезонные циклы.

Лантаров только хмыкнул в ответ. Он подумал: если бы раньше услышал, что какой-то человек общается с деревом, посчитал бы его сумасшедшим. Но теперь многое в мироздании он сам стал воспринимать по-иному.

– Сейчас будем заниматься. Попробуй так же поместить в фокус внимания самого себя…

Шура глазами показал Лантарову сесть на коврик – тот все еще стоял.

– Богу не нужно наблюдать, потому что им создан совершенный закон. Уникальный в своей незыблемой справедливости: какие зерна человек засеял, такие и получает всходы.

– А как же война? А когда страдают случайные жертвы?

– Случайностей в этом мире не бывает. Из-за своего невежества или отказа от личной ответственности люди позволяют втянуть себя в пространство самоуничтожающих вибраций. В книге Парамахансы Йогананды я прочитал: «Чтобы подружиться с Богом, человек должен преодолеть дьяволов, то есть зло своей кармы». Это не просто наставление. Это руководство к действию. Тот, кто способен преодолеть свое невежество и затем победить безволие, способен изменить даже черную карму. Но проблема в том, что акты воли трудны, а доступность наслаждения чаще всего уводит человека в сторону. – Шура вздохнул и добавил: – Просто все необходимо делать вовремя. Это – существенное дополнение к закону. Ладно, приступим к практике.

Шура закрыл глаза и стал медленно, будто в молитве, растягивая слова и останавливаясь после каждого предложения, говорить певучим голосом:

– Закрываем глаза, тянем макушку вверх, к небу, наблюдаем себя как бы со стороны… Акцентируем внимание на ровной спине и пробуем представить себе ровную ось от макушки до копчика… Дышим длинными вдохами и выдохами… Видим себя здесь и сейчас, на своем коврике, на этой поляне, в этой деревне, в этой стране, в этом мире. Представляем, как через макушку мы связаны со вселенской энергией, со всем космическим пространством, а через копчик – с энергией Земли…

Со стороны села донесся громкий лай собак, и Тёма ответил грозным собачьим басом, отличающимся от лая дворняг, как рык льва от голоса гиен. Шура не обращал внимания на звуки, а Лантаров почему-то подумал, что и сам Шура отличается от людей, как его пес от собак, живущих во дворах. Но в это утро даже металлическая хрипотца в его голосе не помешала бы принять его за усердного церковного служителя.

Лантаров сидел по-турецки и, несмотря на то, что низ спины у него быстро отекал и даже стал покалывать, вполне реалистично представлял себе картинку собственных связей с миром. Связь с энергией Космоса и Земли ему виделась в виде длинных, светящихся, подобно молнии, электрических каналов, похожих на толстые, но полые шнуры. Когда дошло до пранаям – особых дыхательных упражнений, то ему впервые удалось представить себе, как живительная энергия праны в виде голубоватого газообразного потока заходит в ноздрю, поступает в тот орган или сустав, который он представлял, и, насытив клетки тела могущественной энергией природы, затем покидает его, утекая в пространство. А во время задержки дыхания на вдохе после интенсивных вдохов и выдохов он ощутил себя сначала пустым сосудом, а затем легким, наполненным энергией. В воображении этот сосуд стал превращаться в невесомый воздушный шарик и парить над землей. Кирилл открыл глаза и чуть не вскрикнул: «Вот это да! Получилось! Совершенно новые ощущения! Почти как после травки – ну и ну!»

И все-таки с началом асан внимание стало понемногу ускользать от Лантарова. Он открыл глаза – домик Шуры вдалеке казался кукольным, а еще дальше виднелись крыши домов села. Он только успел подумать, что уже почти полгода, как он не был в большом городе, и стал было думать о своем появлении в столице – любимая тема его размышлений, – но его остановил ровный, настраивающий на волну занятий, голос учителя. Мысли его были готовы блуждать где угодно, но только не у коврика.

– Думай о дыхании, мысленно считай, на сколько счетов ты делаешь вдох и на сколько счетов – выдох. Так ты удерживаешь внимание. Постарайся увидеть себя в этой асане со стороны.

И он старался, выполняя облегченные версии каждого из упражнений, которые показывал и разъяснял Шура.

Прилетел большой, наглый слепень, похожий на жирную муху. Яростно жужжа, он начал кружиться над ними, и внимание Лантарова тут же переключилось на насекомое с остро колющими стилетами. Лантарову была любопытна реакция Шуры. Он, казалось, не обращал внимания. Но когда насекомое приземлилось Шуре на руку, он резким хлопком прикончил гада и, как ни в чем не бывало, продолжил заниматься.

Тут, живя в лесу и преследуя одну-единственную цель – выздоровление, Лантаров увлекся выполнением упражнений, стараясь каждый день вытянуть тело хотя бы на миллиметр больше, чем за предшествующий день. Но знал почти наверняка: как только окажется снова в Киеве, забросит все эти премудрости – от правильного питания до упражнений.

Шура часто разъяснял ему: