Вместо ответа он взял мою руку, и, поцеловав, прижал к своей щеке, и это было красноречивее любых слов. Я улыбнулась, продолжив расправу над рагу, и, если бы не смеющиеся глаза Шута, вылизала миску дочиста. После сытного обеда мы прошли не наверх, в комнаты, а спустились куда-то в подвал. В маленьком, но чистом помещении стояла только одна широкая кровать, зато был умывальник, и я быстренько выгнала Фредди за дверь, чтобы вдоволь поплескаться.

Когда он вошёл в комнату, я уже лежала, напряжённая как струна, завернувшись в одеяло и уткнувшись носом в стенку, чувствуя спиной его взгляд.

― Спокойной ночи, малышка! Отдыхай и выброси глупости из головы. Чтобы ты обо мне не думала, я ― порядочный человек и не обижу ребёнка…

Меня хватило только на то, чтобы выдохнуть:

― И тебе добрых снов, Фредди. Прости, если спрошу одну вещь, не хочешь, не отвечай, я не обижусь. В той, другой жизни, как тебя звали?

Ответом стало молчание, но через несколько моих вздохов, печальный голос произнёс:

― Джо. Для тех, кто меня любил ― Джонни…

Я спрятала улыбку в край одеяла, прошептав так, чтобы он услышал:

― Спокойной ночи, Джонни… ― практически сразу же уснув.

Удивительно, но проснулась я раньше Фредди. Его аккуратно свёрнутый плащ лежал на стуле рядом с моим, сапоги стояли у кровати. Он не раздевался и прилёг на самый край поверх одеяла. В правой руке был зажат нож в чехле. Осторожно перелезла через него и застыла: лицо друга, покрытое капельками пота, пылало. Обветренные губы что-то шептали, но даже наклонившись к нему, я не смогла понять слов ― это был чужой, незнакомый мне язык. Единственное, что смогла разобрать ― явно женское имя ― Мэри. Он всё время повторял его, добавляя что-то вроде «сорри».

Ревность, словно жидкий огонь, заполнила тело до кончиков пальцев, мне не надо было объяснять, кого он имел ввиду ― его жена незримо присутствовала рядом, и с этим ничего нельзя было поделать. Но, загнав нелепое чувство вглубь, я сосредоточилась на Фредди: он был не здоров, и причина такого состояния нашлась быстро ― на левой руке краснел воспалившийся порез.

Сразу же вспомнилось вчерашнее происшествие: видимо, нож того человека задел Фредди, а он почему-то не придал этому значения, вот рана и дала о себе знать. Заклинание исцеления сработало хорошо, щёки Шута побледнели, а вскоре он перестал бредить, открыв глаза. Даже пытался пошутить:

― Кажется, я сегодня проспал, не поверишь, Франни, такой кошмар приснился. А у кого это опять глазки на мокром месте, что-то случилось?

Смахнула слезу ладонью:

― Да ничего особенного, просто один вояка забыл, что раны надо прижигать, чтобы не попала грязь. Даже я это знаю. Вот и пришлось спасать этого глупого человека, метавшегося в бреду и напугавшего меня до чёртиков… ― я показала смущённому Фредди уже подсохший чистый порез.

Он осмотрел руку и прижал меня к себе:

― Спасибо, лучшая девушка этой вселенной! Я теперь твой вечный должник и прошу прощения за свою глупость. Слишком устал вчера, такой болван… ― его губы нашли мои и долго не отпускали.

Но я не была бы собой, не умудрившись всё испортить. Не знаю, какой демон в тот момент дёргал меня за язык. Наверное, проклятая ревность…

― Лучшая девушка, говоришь? А я думала, её зовут Мэри, ты что-то жадно шептал ей в бреду… ― сказала и сразу же пожалела об этой дурацкой шутке, изменившей лицо Фредди. Он стал ещё бледнее и, ничего не ответив, оделся, плеснув в лицо водой, вышел из комнаты.

Я недолго постучала себя кулаком по лбу, но делать было нечего ― повернуть время вспять было не в моей власти. Умылась и, накинув плащ, вышла следом за расстроенным другом. Он поджидал за дверью, и, как только я показалась, схватив за руку, притянул к себе:

― Малышка, мы же договорились, пока не закончим наши дела, не будем говорить о прошлом… ― в его голосе вина смешалась с печалью.

Я уткнулась головой в его плечо:

― Прости, Фредди, больше не буду так шутить. Сама не знаю, что на меня нашло…

Договорить не успела, потому что он резко дёрнулся в сторону, потащив и меня за собой. В том месте, где я только что стояла, из стены торчала стрела, а через мгновение к ней прибавились и другие. До меня доносился их разрезавший воздух свист, но послушная крику Фредди:

― Пригнись и беги! ― я мчалась следом, сама не зная куда, боясь отпустить его горячую ладонь и отстать в этом многодневном, уже осточертевшем «забеге».

Яркий свет мазнул по глазам и, чуть не упав, поскользнувшись в луже ночного дождя, а, может и чего-то более прозаического, я приземлилась в спасительные объятия друга. Мы свернули в подворотню и обнаружили там наших коней. Не было времени подумать, как они оказались в нужном месте, но, садясь верхом, Фредди сказал:

― Просто заплатил слуге, чтобы тот утром привел наш «транспорт» сюда.

Отметив про себя ещё одно новое словечко, я послушно направила коня по узкому петляющему переулку, который, в конце концов, вывел нас к рыночной площади. Мы спешились, смешавшись с толпой и ведя коней в поводу. Только пройдя почти весь рынок, я решилась спросить:

― Фредди, думаешь, это были гвардейцы?

Он пожал плечами:

― Вряд ли. Стрелы ― самодельные, у местных вояк они другие. Скорее уж, подумал бы на твоих бывших друзей, что-то давненько о них ничего не было слышно.

При упоминании о Доне и Марке у меня похолодело в груди. Занятая собой, я совсем о них забыла. А ведь мы дружили с детства, они были моей первой любовью… Стало невыносимо стыдно:

― Что произошло с ними за это время, насколько заклинание изменило ребят, и существует ли на самом деле способ им помочь? А вдруг вся эта «беготня» ― лишь пустая трата времени и сил? ― такие мысли расстроили меня ещё больше, но жаловаться Фредди я не стала.

Задумавшись, с кем-то столкнулась, машинально пробормотав:

― Прости, Фредди, а куда мы идём? ― подняла глаза и встретилась с так хорошо мне знакомым взглядом Арчи. Его губы радостно улыбались, каштановые волосы на солнце отливали золотом, и всё же что-то с ним было не так… Он сам мне всё объяснил:

― Перепутала меня со своим бывшим дружком, да, Франни? Неудивительно, ведь мы с ним так похожи… А