которые она может принести детям. Ты даже не представляешь, малышка, что за ужасный путь пришлось проделать, выполняя его просьбу. Тем не менее, у меня получилось. До сих пор удивляюсь, как жив остался. Это стало нашим с Тео секретом, он даже Генри ничего не сказал, ведь тот не одобрил бы подобную авантюру. И, наверное, оказался прав. Если бы тетрадь осталась у ведьмы…

― Дона и Марка уже не было в живых, ― продолжила за него я, ― а так надежда остаётся. Не вини себя, Фредди за то, что спас ребятам жизнь. Хотя и не очень понимаю, почему ты ввязался в это опасное дело? Только не рассказывай мне сказки о благодарности за спасение бедного ребёнка. Не дурочка, не поверю…

Фредди поднял на меня глаза, полные такой боли, что я отшатнулась, пожалев о неосторожно начатом разговоре. Чтобы хоть как-то успокоить его, взяла за руку, виновато прошептав:

― Прости, вижу ― это неприятная для тебя тема. Больше не буду спрашивать, может, когда-нибудь сам расскажешь.

Он ответил мне пожатием руки и грустно улыбнулся. Тут я вспомнила о том, что нечаянно натворила, и выпалила:

― Фредди, за нами всё время наблюдают! Совершенно случайно я обнаружила за стеной гвардейца.

Вскочив, он выхватил нож, прохрипев одно слово:

― Где?

Пришлось повернуть картину, продемонстрировав ему обнаруженное укрытие. Быстро окинув его взглядом, друг посмотрел на меня с недоумением:

― И где шпион, сбежал?

Я смущённо показала пальцем на кучу пепла, ожидая очередных насмешек, но Фредди засмеялся и обнял меня:

― Вот это я понимаю. Умница, хорошая работа, Франни! Что ж, всё ещё хуже, чем мне казалось, нас и в самом деле «пасут». Плевать…

― Пасут? Как коз, да? ― удивилась я.

Он снова усмехнулся:

― Именно, малышка, они следят за нами, но не будем на этом зацикливаться, ― и, увидев мой удивлённый взгляд, поправился, ― то есть, не стоит обращать на них внимания, пока нас не трогают. Давай, собирайся, за окном светает. Столица ждёт, поверь, это тот ещё геморрой… тьфу, забудь, что-то я сегодня не в форме. Несу всякую чушь…

Я собирала вещи, мечтательно улыбаясь ― сегодня впервые посмотрела на Фредди по-новому: теперь в моих глазах он уже не был просто Шутом и бывшим вором с внешностью деревенского простачка. Симпатичный парень с обаятельной улыбкой и умными голубыми глазами. Сообразительный и храбрый, а ещё такой загадочный…

― Ох, потише на поворотах, Франни! Кажется, ты снова влюбляешься, а как же Арчи, он же тебе безумно нравится? Некоторые люди ничему не учатся, снова и снова наступая на одни и те же грабли. Пора вспомнить, что мне однажды уже нравились двое ребят. И чем всё кончилось? Теперь до смерти боюсь бывших друзей и не знаю, куда спрятаться от их ненависти. А что, если и эти двое отвернутся от меня? ― я застонала вслух, но, увидев испуганные глаза Фредди, засмеялась как идиотка, смутив «новую жертву» своим горячим взглядом до такой степени, что его щёки покрылись румянцем, а в глазах застыл немой вопрос:

― Что это было?

Сделав серьёзное лицо, доложила:

― Я ― готова, можем отправляться ко всем чертям, ой! Прости, хотела сказать ― в Чёрную Луну, ― и невинно похлопала ресницами, со смехом наблюдая, как Фредди попятился от меня, чуть не выронив из рук свой походный мешок и ударившись головой о косяк двери. Ну вот, теперь он, наверное, подумал, что я сошла с ума. И в чём-то он, конечно, был прав…

Глава 23

Мы мчались по дороге как угорелые, словно убегали от несуществующей погони, лишь изредка останавливаясь, чтобы дать коням передышку. Мимо проносились небольшие города и сельские поселения, но Фредди не разрешал даже смотреть в их сторону, торопя вперёд. Я понимала, почему он так спешит: судьба Арчи меня тоже беспокоила, но чем ближе мы подъезжали к Чёрной Луне, тем становилось страшнее. Что ждёт нас там, и кто устроил слежку? Эти вопросы не давали покоя…

Когда до ворот столицы оставалось совсем немного, Фредди предупредил быть настороже. Но я и без того так завелась, что даже руки дрожали. Он выехал вперёд, я следовала за ним как привязанная, и то, что произошло буквально в течение следующих нескольких секунд, долго ещё не укладывалось у меня в голове. Кто-то, незаметно подкравшись, сдёрнул зазевавшуюся дурёху с коня, нахлобучив на голову мешок, да так, что даже вскрикнуть не успела, бросив поперёк жёсткого седла. Это было больно, я чуть не закричала, но прозвучавшие совсем рядом незнакомые лающие слова быстро «успокоили» попытки сопротивления, и бессовестное сознание покинуло меня без предупреждения.

Это был не сон, а что-то другое: я плавала в бесконечном чёрном тоннеле, разводя воздух руками. Ноги и руки сковало холодом, словно меня выбросило в осеннюю реку, и для движения вперёд приходилось прикладывать все оставшиеся силы. Почему-то я точно знала, что останавливаться нельзя ― сразу утону. Навстречу, не обращая ни на кого внимания, проплывали уже виденные раньше монстры пустоши. Все они были ранены и еле двигались, иногда замирая и, словно в растерянности, кружа на месте. Но потом снова продолжали своё странное «плавание», зачастую меняя при этом направление. Они тоже хотели жить, и мне почему-то было их жаль. Как, впрочем, и саму себя…

Я отчаянно барахталась, медленно проталкивая тело вперёд, и вскоре ко мне пришли спокойствие и уверенность в собственных силах. Двигаться сразу стало легче, а непонятный шум, раньше принимаемый за далёкий грохот водопада, теперь превратился в разговор двух, а может, и более мужчин. Я прислушалась, не забывая ритмично работать руками и ногами:

― Куда мы её везём? Может, прикопать девчонку здесь, в лесу? Столько неприятностей от этой ушлой парочки…

― Жить, что ли, надоело? Господин прикажет сварить тебя в кипящем масле, но сначала лично срежет все выступающие на теле части, если с головы девчонки упадёт хоть один волос.

― Она же ― просто человек, что в ней особенного? Насколько я знаю, наш Господин равнодушен к женщинам…

Раздались звон пощёчины и грубая ругань:

― Совсем голову потерял, идиот? Как у тебя только язык повернулся говорить гадости о хозяине. Да ты никак соскучился по пыткам? Забыл уже, как выл, и сколько времени мне пришлось тебя, дурака, выхаживать в прошлый раз? Давно бы сам повесил недоумка, не приходись ты мне младшим братом…

«Младший» заныл, униженно прося прощения, и получил его.