Опустив голову на скрещенные руки, я закрыла глаза и попыталась обо всем забыть. Больше не видя ничего. Не слыша мягкой поступи чьих-то больших лап. И не чувствуя, как кто-то теплый и живой осторожно трогает носом мои холодные руки.

– Гай? – вдруг раздалось над самым ухом тихое.

Я даже не вздрогнула, когда вместо Кроя до моего плеча кто-то дотронулся.

– Гай? Ты в порядке?

Я медленно покачала головой.

Фаэс… эх, Фаэс… если бы ты только знал, о чем спрашиваешь! И если бы знал, до какой степени я НЕ в порядке. Как больно… боже, как же снова больно. Хотя мне казалось, что после Степи чувства притупились и ослабли. Но, видно, еще мало времени прошло. Наверное, надо еще на неделю уйти в Степь, позволив какой-нибудь Твари высосать этот яд из моей души.

– Гай? – снова позвали меня откуда-то издалека. – Гай, что у вас произошло с королем?

С трудом вернувшись к реальности, я неохотно покосилась на подошедшего Фаэса.

– Ничего.

– Гай, я серьезно, – настойчиво, но уже почему-то не зло повторил эрдал, зачем-то присаживаясь на соседнюю ступеньку и тревожно глядя на меня сверху вниз. – Что с тобой случилось? Что случилось с вами обоими? Это из-за Гайдэ?

Я устало кивнула.

– Что с ней? – тихо спросил он, не спуская с меня потемневших глаз.

– Ее больше нет.

– Она ранена? Ей плохо?

– Ей очень плохо, Фаэс, – с трудом признала я, пряча взгляд и отчаянно боясь, что копившаяся много часов горечь внезапно выльется наружу позорными слезами. – Так плохо, что она больше никого не хочет видеть. И, кажется, даже жить уже не желает.

– Почему? – неестественно спокойно осведомился Фаэс, а его ладонь внезапно стала напряженной и твердой, как скала.

Я только вздохнула.

– Глупая потому что. И слабая. Для нее в Валлионе больше не осталось места.

– А в Скарон-Оле?

– Может быть… не знаю… не спрашивай.

Топчущийся рядом пес жалобно заскулил. А потом поднял голову и тихо, тоскливо завыл, каким-то образом зная, что творится у меня на душе, и по-своему выражая свое собачье сочувствие. Бедняга.

– Тебе больно, Фантом, – внезапно понял старый эрдал и отодвинулся от меня подальше. – Ты думаешь о Гайдэ, и тебе больно… даже Крой это чувствует. Даже мне это передается. Святой Аллар… что же ты натворил, что твое сердце рвется на части?!

– Ничего хорошего, Фаэс. Я совершил ошибку. Грубую и нелепую. За это и расплачиваюсь сейчас.

– Ты что-то сделал с Гайдэ?!

– Да. И нет. Я пытался, но, видимо, не смог. Я хотел, но у меня ничего не вышло. Кажется, снова… не вышло. Хотя я очень старался.

Фаэс резко побледнел.

– Что ты с ней сделал?!

– Попытался убить.

– ЧТО?!

– Я пытался, – прерывисто вздохнула я, до боли зажмурившись и тщетно пытаясь задавить рвущуюся изнутри боль. – Честно пытался… и не смог. Я даже сейчас пытаюсь, но она не желает уходить. А я не могу так больше. Двое – это много для меня одного! Слишком много боли, отчаяния. И слишком много тревог для одного-единственного сердца. Оно не выдержит долго, Фаэс. Боюсь, еще один такой разговор, и мы погибнем оба. А сейчас мне просто плохо… ох, если бы ты знал, как же мне плохо!

Крой сильно вздрогнул, когда у меня сами собой опустились плечи, и завыл еще громче, пугая соседей и даже собственного хозяина, уставившегося на меня в каком-то потустороннем ужасе.

– Гай… ты что… посмел…?!

– Я сделал все, чтобы Гайдэ никого не тревожила. Я укрыл ее Тенью. Я отправил ее в забвение. Я захлопнул туда дверь, чтобы никогда не видеть ее слезы. Но она возвращается. Все равно каким-то образом возвращается. И я не знаю, как сделать так, чтобы заставить ее уйти насовсем.

– Гай, да ты – сумасшедший! – сдавленно охнул Фаэс, побледнев, кажется, еще сильнее.

– Да. Наверное…

– Но она живая?! Скажи мне, ОНА еще живая?!

– Господи, как же мне все это надоело! – вместо ответа прошептала я, измученно уткнув лицо в ладони. – ГАЙ!

– Да, Фаэс, – обреченно кивнула я. – Живая.

– Ты уверен?!

– Конечно. Она ведь – часть меня. Конечно, я уверен.

Из широкой груди эрдала внезапно вырвался прерывистый вздох. Долгий, неестественно длинный и совсем непонятный. Он дернулся вперед, схватил меня за плечи, требовательно развернул к себе и настойчиво посмотрел.

– Ты точно уверен, Фантом?! Ты готов поклясться, что Гайдэ жива?!

– Да, – равнодушно кивнула я, и у него вырвался еще один невольный вздох. Правда, теперь почему-то облегченный. И полный какой-то непонятной радости, которая в нынешнем состоянии показалась мне откровенно неуместной.

– Ты ее чувствуешь? Знаешь, где она? Ты как-то с ней связан?

– Теперь уже нет.

– Тогда почему?

Я устало пожала плечами, но потом вдруг поняла, что мне уже ровным счетом все равно, что будет дальше, и стянула с головы едва не приросшую маску.

– Да вот поэтому, Фаэс. Надеюсь, теперь ты больше не будешь задавать мне глупых вопросов?

– Ха-ха-ха, – мрачно сказал массивный рогатый гигант, хмуро уставившись на своего белокрылого соседа. – Великолепный ход. Просто чудесный. Такой изящный, легкий, мудрый… одного только не пойму: как ты после этого еще смеешь отвергать мои методы?!

– Помолчи, – вяло огрызнулся второй, напряженно о чем-то размышляя. – Я этого не планировал. Все должно было быть не так.

– А как? Неужели ты все еще мечтаешь о всеобщем счастье для своих смертных игрушек?

– Хватит. По-моему, сейчас не время для этого спора.

– А что такое, брат? Не нравится правда? Твоя любимая истина глаза колет? Не ожидал, что все твои планы рухнут в бездну из-за одного крохотного просчета? Кажется, ты недооценил нашего любопытного Игрока. Кажется, у тебя не вышло его остановить. Он не пошел у тебя на поводу. Он даже не заметил твоих смешных попыток его привлечь. Так что ты серьезно ошибся в этой партии.

– А ты нарушил правила!

– Я не нарушал! – мгновенно вскинулся рогатый и быстрее молнии превратился в крылатое чудовище, громко клацнувшее зубами и угрожающе зашипевшее в пустоту.

Но белокрылый даже бровью не пошевелил. Не в первый раз наблюдал подобную реакцию, поэтому только фыркнул, сложил руки на могучей груди и обвиняюще уставился на Зверя.

– Ты развернул Игрока на свою сторону.

– Р-р… нет! Это был добр-р-овольный выбо-р-р!