Ну и ничего же себе экстремал. А если бы мы не смогли выплыть из-под стены на той стороне или там оказался очень тесный проход? А еще могла быть решетка, острые камни, да что угодно!

– Ничего плохого не могло случиться, мы заранее тщательно проверили весь путь, – каким-то восьмым чувством поняв мой запоздалый трепет, спокойно поясняет гольд.

– Ктто ффасс просссил? – начиная подозревать, что не просто так он начал этот разговор, интересуюсь я, хотя уже, кажется, догадалась и сама.

– Четверо, – коротко бросил воин.

– Ффусс, – начинаю перечислять я, и он утвердительно кивает, – Ссирень, Урркассир и…

Тут я запнулась, не в силах выбрать из двух кандидатур. Или трех? Возможно, если бы я знала их получше или немного подольше, сомнения отпали бы сразу, но в данный момент определить, у кого еще были веские причины просить гольдов о помощи, я не в состоянии.

– Неушшшели Роулсс?

– Нет, – с сочувствием глядя на меня, качает головой охранник, – для него такой риск несвойствен. Он предпочитает сразу зажарить попавшего в ловушку поросенка, а не отпустить его и ловить по осени огромного кабана. Но хватит гадать, этого человека ты все равно не знаешь. Впрочем, он и не человек вовсе. Это старейшина нашего поселка Кройз Халлгант.

– Здравствуй, сошедшая со звезд. – Голос и тепловое ощущение появились словно одновременно, и я, несмотря на возможности крабьего тела, не успела даже определить откуда.

А вращающиеся глаза уже изучают стоящего на лестнице гольда, и в душе начинает расцветать уютное ощущение воплотившейся в жизнь сказки.

Он точно такой, каким я в детстве представляла гномов. Белые волосы, переходящие в бороду, пушистым воротником обнимают щекастое личико, вокруг больших добрых глаз весело лучатся морщинки, мягкое пузико перехвачено плетеным пояском. И даже крепкие сапожки и омоновская шапочка ничуть не выбиваются из общего стиля.

– Я нес сса сфессстт, – от волнения шиплю я еще сильнее.

– Нам так понятнее, – не согласился он. – А ну-ка, открой рот.

– Ссаччем?

– Не упрямься, мы тебе плохого не сделаем. Открывай.

Попробую поверить. Хотя, насколько я помню объяснения Эри, крабам не вреден ни один человеческий яд, а едят они не просто все, что растет и бегает, – любая органика вплоть до угля перерабатывается в их желудках. Да и маленькие камушки и песок особо не мешают.

Успокоив себя подобными рассуждениями, раскрываю пошире свою пасть. Однако это показалось Делзу недостаточным, и он проворно сунул туда какую-то железную штуку, которая не позволила бы мне захлопнуть пасть, даже если бы я захотела. Еще двое гольдов вынырнули из кустов и принесли с собой ящички с инструментом.

– Стой смирно, иначе проткнешь Санра шипами, – строго прикрикнул гольдский старейшина. – Не думай, что в твоей пасти так легко работать.

Я так и не думаю. Более того, я вообще не считаю, что там нужно работать. И даже в страшном сне не могу представить, как и что там можно делать какими-то железками. А самое обидное, что я ощущаю тепло гольдов всей своей колючей шкурой… или это панцирь? И только того, что творится в моей пасти, разобрать не могу. Словно занавеска висит. Вот руки гольда метнулись в ящик, выхватили какой-то инструмент, сунули за непроницаемую занавесь, глубоко в пасти что-то заскребло и задергало, а руки уже вынырнули и берут новую железку шкуродерного вида.

А разум уже определил: нечто похожее я испытывала в зубоврачебном кресле. Вспомнились неприятное жужжание, резкая боль и грубый окрик. Совершенно непроизвольно отступаю на полшажка и плотнее смыкаю вокруг тела шипы.

– Кэт, стой спокойно, немного осталось, я же знаю, что тебе не больно, мы на домашнем крабе проверяли, – уговаривает Делз, и я нехотя возвращаюсь.

Но он не врет, и через пару минут гольды ловко захлопывают неприятную железяку и моментально выхватывают из моих грозно щелкнувших зубов.

– Ну и что вы там делали?

Ой! А кто это сказал? Стиснув челюсти, неверяще оглядываю окрестные кусты, деревья, набережную и даже поток, бурлящий под нависшими над руслом плитами.

– А ты еще не поняла? – лукаво улыбается старейшина Кройз.

Ну, может, и мелькнула в мозгу догадка, но вот поверить ей я пока не могу. Как и снова открыть рот – внезапная боязнь нечаянно сломать так неожиданно обретенную способность говорить человечьим голосом сковала меня суеверным страхом.

– Не бойся, все сделано на совесть, мы иначе не делаем, – с достоинством произнес тот гольд, которого называли Санром.

– Хочешь немного у нас погостить? – оглянувшись на башни дворца, неожиданно предложил старейшина. – Ведьмы сегодня празднуют свадьбу и им не до тебя. А если кто и начнет искать, то во дворце достаточно гольдов, которые скажут, что ты вот только сейчас была тут.

Хочу ли я? Конечно, хочу. Очень. И именно этого, как ясно поняла только в последнюю секунду, и хотела все время после окончания суда. Уйти, спрятаться куда-нибудь подальше, чтобы не ловить ни понимающих, ни подозрительных взглядов и не терпеть ничьих осмотрительных фраз и случайных оговорок.

– Да, – машинально отвечаю гольду и с восторгом понимаю, что ошибки быть не может.

Это именно из моей жуткой пасти звучит теперь такой мелодичный голосок.

– Тогда поспешим, сюда идут, – заторопился староста и шагнул куда-то вниз.

Я непроизвольно скользнула за ним взглядом и обнаружила, что неподъемные на вид замшелые ступени лестницы легко ушли в сторону и перед нами открылся аккуратный спуск куда-то в подземелье.

– Быстрей, – подстегнул позади голос Делза, и я метнулась в лаз с крабьей проворностью.

Даже испугавшись на миг, что снесу с ног старейшину. Но он ловко посторонился, а я сумела вовремя притормозить, и столкновения не произошло.

– Иди за мной.

Кройз деловито затопотал вниз, снова вызывая во мне восторженное умиление: оказывается, детские сказки не солгали, и они действительно бывают, мудрые бородатые жители гор.

И не важно, что на самом деле их расу зовут гольдами, а не гномами, и они намного больше тех человечков, которых иногда рисуют в мультиках.

Мне достаточно того, что они есть.

Шли мы недолго, хотя я, помня о бегстве из подвалов, приготовилась к длительному путешествию. И даже вначале посетовала, что у спутников в руках не видно ни ламп, ни факелов. Однако вскоре поняла, что для них, как, впрочем, и для меня, это абсолютно ненужная вещь. Меня вело ощущение прохлады, исходящее от стен, воздух по сравнению с ними казался подсвеченным теплом, как вода в аквариуме, только этот свет в моем восприятии был розоватым. И в нем уверенно топали две светящиеся более яркой краснотой детские фигурки. Одна принадлежала старейшине, вторая – мастеру, сотворившему со мной чудо. И пока совершенно не хотелось выяснять, постоянное или временное.