– Сам увидишь! – вскинулся вдруг старикан. – Кобылин! Ты молодой, но умный, я же по глазам вижу! Ты особенный. Не такой, как остальные! Я тебе покажу. Ты сам все поймешь. Сразу поймешь!

Паровозов бросил на стол старые чайные ложки и быстро подскочил к гостю, мгновенно очутившись рядом, словно телепортировался. Ухватил за рукав и потащил за собой, к дальней двери в углу, что была закрыта.

– Да я верю, верю, – бормотал Кобылин, прикидывая, что будет, если он вытащит телефон. – Семен, мне позвонить надо, сказать, что я задержусь.

– Во! – Паровозов остановился. – Телефон! Новый, да? Покажи. С камерой? Отлично! Сфотографируй, слышишь, сфотографируй все. Покажи там всем. Охотникам. Пусть знают, что нам грозит! А то я старый стал, смены нет. Нету смены, теперь не готовят охотников, такую страну просрали!

Кобылин, ошеломленный натиском, осторожно вытащил из кармана телефон. Двигался он медленно, осторожно, стараясь не провоцировать свихнувшегося старикана. Двигался он быстро, хватка – железная. Впору позавидовать. Похоже, он просто выглядит старше своих лет, а сам вполне ого-го. Или здоровья ему отпущено на троих. Такие невзрачные дедки самые опасные – пырнут ножичком, и не заметишь.

Паровозов распахнул обшарпанную дверь, прятавшуюся в углу кухни, сунул руку в открывшуюся темноту и зашарил по стене в поисках выключателя. Алексей, наступая ему на пятки, заглянул через порог, глянул в телефон. У него на экране появился новый значок – в один из почтовых ящиков пришло письмо. В этот момент в комнате вспыхнул свет. Кобылин поднял взгляд и онемел.

Небольшая комната без окон была пуста. Лишь вдоль стен стояли большие витрины из прозрачного оргстекла. За стеклом высились какие-то странные силуэты, подозрительно напоминавшие статуи.

Ошалевший Кобылин отодвинул в сторону старика и шагнул в центр комнаты. Старик что-то бормотал, нес свою чушь про крысиный апокалипсис, но охотник его не слушал. Озираясь по сторонам, он чувствовал, как у него волосы становятся дыбом.

За стеклом, рядами, стояли крысюки. Чучела крысюков. Три справа, три слева и двое в центре. Они стояли на задних лапах, выставив вперед свои крохотные передние лапки. Черная шкура, серая шкура, коричневая… На одном была потрепанная куртка – совсем как у Треша. Второй сжимал в лапах старую пневматическую винтовку. У третьего к лапам были привязаны ножи, а вместо глаз – прозрачные стеклянные шарики. Стоявший рядом с ним был завернут в красную тряпку, а его задняя лапа попирала человеческий череп.

Кобылину стало дурно. Он сглотнул, сжал телефон, медленно повернулся, озирая эту чудовищную выставку покойных крысюков. Только сейчас он заметил, что все они скалили зубы, да и позы у всех были угрожающими. Настоящая иллюстрация крысиной угрозы. Грядущего крысиного апокалипсиса.

– Ты снимай, снимай, – настаивал оставшийся у двери Паровозов. – Не сомневайся, они все настоящие. Знаешь, как трудно их было вытащить из подземелья? Эти твари обычно заметают следы, прячут все, что может свидетельствовать против них.

– Ага, – отозвался Алексей, не в силах отвести взгляда от крысиной морды с прилепленными фальшивыми клыками. – Ага.

– Давай, давай, не стесняйся, – подбодрил его Паровозов. – Щелкай! А я сейчас чайку заварю и такого расскажу, ух! У тебя волосы дыбом встанут!

Кобылин медленно обернулся, но старик уже скрылся в кухне и загремел посудой. Алексей медленно перевел взгляд на самого мелкого крысюка. У того вокруг шеи был обернут длинный красный шарф, а вытянутые вперед лапы сжимали нечто вроде багра. Медленно подняв телефон к уху левой рукой, охотник, не глядя, набрал знакомый номер.

– Вадим?

– Кобылин, – рявкнул в ухо бывший проводник, а ныне оборотень. – Наконец-то! Леша, ты куда запропастился? Есть дело? Я тут уже озверел от безделья. Надо бы размяться, а? Мы с Веркой уже грыземся со скуки, как дворовые шавки…

– Погоди, – быстро сказал Кобылин. – Дело есть, но… Послушай, ты говорил, что знаешь оборотня, знаменитого ветеринара. Да?

– Ну, не лично, но, типа, знаю, – отозвался Вадим. – А что?

– Как думаешь, у него есть знакомые человеческие врачи?

– Порвали? – деловито спросил оборотень. – Леш, есть знакомый врач, зашьет в лучшем виде. Куда гнать?

– Отставить гнать, – бросил Кобылин. – Дело такое. Нужен психиатр. Или психотерапевт, я точно не знаю. В общем, надо одного пациента в дурку запереть. На всю оставшуюся жизнь. Понимаешь?

– Не очень, – признался Вадим. – Кого?

– Да есть тут один охотничек, – пробормотал Кобылин, подходя ближе к витрине. – Пора ему на пенсию с бесплатной смирительной рубашкой и обязательной лоботомией согласно страховому полису.

Подавшись вперед, он впился взглядом в чучело самого маленького крысюка с шарфом. На его левой передней лапе было еще что-то. Нечто вроде браслета, но спрятанное так глубоко в шерсти, что его не сразу и…

Вадим что-то говорил, но Кобылин не слушал. Это действительно был браслет. Маленький браслетик из десятка разноцветных резиночек, переплетенных между собой. Очень модная в этом сезоне вещица. Берешь кучу резинок, вроде тех, которыми перетягивают пачки денег, сплетаешь их между собой, получается браслетик. Резинки разноцветные – красные, синие, фиолетовые, – яркие, броские. Даже наборы для плетения продаются, уже готовые. Для детей.

Кобылин сжал зубы, втянул носом воздух. Медленно выпрямился и только сейчас понял, что все еще прижимает к уху телефон.

– Вадим, – мягко сказал Алексей, прерывая тираду друга. – Спасибо. Уже не надо. Я перезвоню.

Он ткнул большим пальцем в кнопку на экране, сбросил вызов и обернулся к двери – ровно в тот момент, когда на пороге появился сияющий Паровозов. В руках у него были стаканы с чаем – в потемневших подстаканниках. Старикан чуть развел руки и улыбнулся гостю, так, словно встретил старого знакомого после долгой разлуки.

Кобылин сунул руку за спину. Одним непрерывным движением, гладким, ровным, отрепетированным до автоматизма, он вытащил пистолет, поднял на уровень глаз, указал стволом ровно в старческий лоб и спустил курок.

Выстрел внутри закрытой комнаты оглушительно бухнул, больно ударив по ушам, но охотник даже не вздрогнул. Он смотрел на старика Паровозова, а точнее, на черную дыру, появившуюся в центре его лба.

Старый охотник, все еще улыбаясь, развел руки, покачнулся, выронил стаканы. Под звон бьющегося стекла он пошатнулся и упал навзничь, распластавшись на бетонном полу.

Кобылин оглянулся на чучела крысюков, а потом двинулся к выходу. В одной руке – телефон, в другой – пистолет. Перешагивая через тело мертвого старика, он даже не взглянул на него. С этим вопросом было покончено. Навсегда.

Пошатываясь, Алексей выбрался на кухню, потом, засуетившись, рванулся в соседнюю комнату, к выходу. К последней двери, ведущей наружу, он откровенно бежал, пытаясь как можно быстрее убраться из этого ужасного места.