– Шевалье, у меня никак не выходит из головы одна фраза, – сказал я, когда мы обустроили место для ночлега и разожгли костер. Огонь недовольно шипел, пожирая сырой хворост, но сухих дров не нашлось – проклятый дождь не унимался весь вечер. В темноте всхрапывали лошади, покрытые попонами. Закричала птица, потревоженная ночным зверем. Я плотнее запахнулся в плащ и поежился от холода.

– О какой фразе вы вспомнили? – покосился на меня де Брег.

– Невозможно, чтобы человек в одночасье стал мразью, – процитировал я. – Наверняка в его прошлом найдутся и другие, не менее тяжелые грехи…

– Жак, я не понимаю, к чему вы клоните?

– Вспомнил о старом графе, которого убил сын мельника за надругательства над своей супругой. Если граф Арно де Буасси совершил такое злодеяние, то, возможно, в его прошлом найдется нечто подобное.

– Хм… Пожалуй… – протянул де Брег. – Почему вас так интересует его прошлое?

– Орландо, вы говорили, что настоятель часто дает вам деликатные поручения. Он знает, что вы благородны и никто не узнает о плодах ваших поисков.

– Каждый занят своим делом, – сухо ответил де Брег и подбросил в костер дров.

– Боже меня упаси касаться ваших дел, шевалье, но вспомните слова управляющего, сказанные перед нашим отъездом: «Аббат Хьюго все объяснит. Если сочтет вас достойным этой чести». Кроме этого, старик назвал и причину, по которой убил молодого графа: Лион де Буасси хотел признаться королю в каких-то грехах. Вам не показалось, что аббат Хьюго поступает так, словно готов покрывать любые прегрешения графского рода? Любые, даже самые ужасные! Ваша незаинтересованность играет на руку отцу настоятелю.

– Не думаю, что в этом присутствует нечто особенное, – он поморщился, – и достойное наших размышлений. Я полагал и продолжаю полагать, что всему виной интриги между аббатом Хьюго и отцом Раймондом. Они вечно грызутся между собой за место под солнцем.

– Как знать, как знать… Гобелен, дневники… Несовместимые, на первый взгляд, вещи.

– Не удивлюсь, если в этих записях найдется упоминание о каких-нибудь ценностях рода Буасси, – сказал де Брег. – Времена сейчас тяжелые, и граф мог запрятать часть сокровищ в тайнике. Гобелен – ключ к этой загадке, только и всего. Мне уже доводилось сталкиваться с подобными тайнами.

– Или карта, – предположил я, – а сам ключ спрятан в записях графа.

– Экий вы упрямец, Жак де Тресс! Вижу, эта тайна вас здорово занимает?

– Да, сударь, в голове мелькают обрывки мыслей, догадок и различных предположений, но, – я развел руками, – они еще не сложились в одно целое, достойное вашего внимания.

– Не лукавьте, Жак де Тресс! Если вы затеяли этот разговор, значит, что-то придумали!

– Я вспомнил ваши наставления, шевалье!

– Вот как? – удивился он. – Какие же именно?

– О первопричине грехов. Деньги, власть и женщины…

– Если деньги и власть еще можно приплести к истории Буасси, то откуда там женщина? Разумеется, если не считать жертву старого графа, обнаруженную в доме мельника.

– Нет, я говорю о другой, – признался я. – Женщина из подземелья.

– Я слышу нечто новенькое! Она-то каким образом замешана в этой истории? – заломил бровь де Брег. – Разве что вспомнить о сновидениях, которые не давали вам покоя.

– Никак не мог понять, на кого же она похожа…

– Хм… – покосился шевалье.

– Возможно, вы сочтете меня выдумщиком, но черты ее лица напоминают графа Лиона де Буасси.

– Вы серьезно? – Де Брег даже развернулся.

– Готов поклясться! Разумеется, если можно верить этим призрачным образам.

– Интересно… – протянул он и нахмурился. – Надо поинтересоваться историей Буасси. Тем более что у меня на тамошних землях появился свой интерес.

– Которым сейчас занимается Ван Аркон?

– Я всегда говорил, Жак де Тресс, что вы умный малый!

– Если эта молодая женщина, чья душа не дает мне покоя, принадлежит к графскому роду, то и у меня есть определенный интерес к этим землям.

– Вот и славно! – усмехнулся Орландо и завернулся в плащ. – Вдвоем мы создадим еще больше хаоса в этом грешном мире. Давайте-ка спать, Жак де Тресс. Завтра нас ждет долгая дорога, и желательно бы без приключений. Хватит с нас ведьм, дождей и грязи.

– Знать бы… – вздохнул я, – кому нужна смерть отца настоятеля…

Де Брег не ответил. Он уже спал. Или притворялся спящим.

Время уже давно перевалило за полночь, но я никак не мог заснуть. Положив голову на седло, я смотрел на костер и думал о превратностях наших судеб. Дождь прекратился, небеса очистились от серой свинцовой хмари и явили взгляду безбрежное звездное небо. Здесь, неподалеку от морского побережья, небо было иным, нежели у меня на родине в Ровальи. Там звезды другие. Большие и яркие, как глаза одной женщины…

– Что, не можете заснуть? – спросил Орландо. Я повернул голову и увидел, что он лежит на спине, закинув руки за голову, и смотрит на небо.

– Да, не спится, – смутился я, словно де Брег мог прочитать мои мысли.

– Под таким небом хорошо мечтать. Жаль, что я разучился это делать.

– Как можно жить без мечты?

– Это как спать без сновидений – проваливаешься в черную пропасть, и все. Признаться, иногда и просыпаться не хочется. Едва открываешь глаза, как мысли наваливаются и давят, словно надгробный камень. Становится жаль, что выжил во всех переделках, в которые забрасывала судьба. Сотни раз мог достойно сложить голову, но выживал, добавляя к воспоминаниям еще одну строчку… – Он поморщился и замолчал.

– Шевалье, вы позволите задать несколько вопросов?

– Почему бы и нет? Это лучше, чем вспоминать о событиях минувших дней и копаться в пустой душе.

– Зачем ведьма создала морок со священником? Почему она хочет убить аббата Хьюго? Почему она оставила нас в живых?

– На все ваши вопросы, Жак, есть всего лишь один ответ.

– Какой же?

– Очень простой: «Не знаю». Признаться, я слишком устал, чтобы размышлять над этими загадками. Могу высказать несколько предположений, которые, возможно, вам помогут или, наоборот, исказят стройную линию ваших предположений.

– Тем не менее я вас с удовольствием выслушаю.

– Ну что же… Слушайте. Допускаю, что ненависть ведьмы кроется в прошлом аббата. Вы знаете, что отцу Хьюго сорок пять, а выглядит он гораздо старше своих лет и седой как лунь. Кстати, поседел он всего за одну ночь, когда изгонял дьявола из тела одной несчастной. Между прочим, именно той ночью он и потерял пальцы на левой руке. По его скупым рассказам, ночь была весьма забавной, – усмехнулся де Брег. – Со всеми приличествующими обряду экзорцизма развлечениями.