Нэй присел на корточки и опрокинул на лицо девушки пузырек с зеленоватой жидкостью.

По лицу прошла судорога. Уголки рта опустились, изменились контуры бровей. Во внешности девушки – нет, женщины – проступило что-то враждебное.

«Заклинание мнимого лица!»

Лицо стало немного шире, кожа приобрела шоколадный оттенок.

– Венона, – сказал Нэй, глядя на ту, кого объявили мертвой.

Он резко поднялся и нашел взглядом нужного человека.

– Немедленно найдите и арестуйте придворного колдуна Аэда Немеда!

Капитан охраны два раза моргнул.

– Выполняйте! – гаркнул Маринк, появившись из-за спины Нэя. Дымное красное пламя осветило его длинное изможденное лицо.

Капитан исчез.

Герцог приблизился к Нэю.

– Георг! Она хотела убить моего сына. Объясните, что здесь происходит!

– Взгляните на нее.

Герцог опустил взгляд.

– Банти? Но…

– У меня лишь догадки, милорд. Но на них нет времени… Мы должны перекрыть все выходы из дворца! Пускай бьют в колокол!

* * *

Над парком отзвучала труба, и через несколько секунд начал громогласно и настойчиво звонить колокол. Это означало, что теперь охрана закроет все двери и ворота и никто не сможет беспрепятственно перейти через ров. Если только… уже не перешел. Нэй надеялся, что этого не произошло.

Гвардейцы сгоняли растерянных, испуганных гостей в кучи. Придворные дамы жаловались на грубое обращение, мужчины просились к столикам с напитками, кто-то невнятно бормотал оправдания. Часть охранников и лично Клетус Мотли искали Немеда, недавно опознавшего в черном спекшемся трупе Венону Банти. «Кто еще в этом замешан?»

Служанка, сорвавшая покушение на маркиза, билась в руках Серписа. Три гвардейца стояли в стороне, ожидая приказа.

– Отпусти! Слышишь! Я должна показать! И это ваша благодарность?!

– Покажешь, – отдувался начальник полиции, – в камере.

– Отпустите ее, Серпис, – сказал Нэй. – Что там у тебя?

Служанка вырвалась, гневно зыркнула на Серписа, отряхнула платье, сунула руку за воротник – Нэй положил руку на расстегнутую кобуру – и достала какой-то медальон. Стянула его через голову.

– Вот! Теперь узнаёшь?

Девушка изменилась – будто с глаз Нэя спала пелена. И не только Нэя.

– Опять ты? – изумился Серпис.

– Мне следовало догадаться, – сказал Нэй, глядя на Литу в платье прислуги. В руке девушки был амулет анонимности. – Как ты сюда попала?

– Мне помогла Джиа. Дала эту штучку, которую ты ей подарил. Она видела Венону и какого-то Сиреля в башне с призраками, но не успела тебе сказать.

– Сорель? – Нэй повернулся к Серпису. – Когда вы последний раз видели Сореля?

Серпис пожал плечами.

– Он не остался на фейерверк, – сказал подошедший Гарри. Он грыз засахаренный имбирь, тщетно пытаясь освежить дыхание.

Нэй достал из кармана сюртука ярко-синюю волосатую гусеницу и положил на язык. Слишком много фальшивых личин за один день – если кто-то из присутствующих не является тем, кем кажется, он хотел это видеть. Но разумом понимал: слишком поздно, спектакль подошел к концу, теперь придется разгребать последствия за кулисами.

– Вот щучья морда, – вырвалось у Литы. – Он идет сюда.

Все обернулись. К ним приближался герцог.

Нэй глянул на Литу. Девушка выглядела уставшей: немного ввалившиеся щеки, тени под глазами. Несмотря на это, она казалась еще более привлекательной и зрелой, чем во время их встречи на Реке, когда он спас ее из лап клановцев. И как он мог спутать ее с Веноной? Даже с Веноной, принявшей облик Литы! «Нельзя скопировать… это…»

«Как же я вляпался», – подумал колдун.

– Ваша светлость, – расшаркался перед Маринком Серпис.

– Милорд герцог, – поклонился Гарри.

Герцог смотрел прямо на Литу. Изучал ее колкими светло-серыми глазами.

– Ты спасла моего сына, – сказал он. – Я этого не забуду.

Все молчали. Лита будто проглотила язык. Герцог продолжал рассматривать девушку. Он не спросил, кто она: он знал. Секунду стояла тишина, затем произошло неожиданное.

Герцог приложил к груди руку и склонил голову.

Развернулся и пошел прочь.

– Сойдет за спасибо, – пробормотала Лита.

Маринк остановился под фонарем. Лицо герцога обратилось к дворцу.

– Мой сын, – сказал он достаточно громко, чтобы быть услышанным. – Я едва не потерял его…

На несколько мгновений герцог утратил самообладание. Порывисто двинулся в сторону связанной Веноны, остановился, беспомощно заозирался, словно забыл, где находится, потом впечатал ладонь в правую половину лица, медленно, с силой протянул вверх, сорвал с головы обруч с тремя символами Гармонии, увенчанными алмазами, и сделал странный жест – размахнулся для броска, но тут замер. Порыв схлынул.

Маринк уронил руку со знаком герцогского достоинства.

* * *

Худощавый мужчина с черным портфелем остановился в ярком дрожащем круге.

– Стоять! – крикнул караульный, выходя навстречу. Он опустил фонарь – света факелов было достаточно. Он был пьян, но узнал мужчину с портфелем.

– Господин Сорель?

– Мне надо пройти.

– Мы слышали колокол. Что-то случилось?

– Там вовсю празднуют героизм маркиза Алтона. Наверное, дали мальчику поиграть с веревками.

– Вот как… Вы уверены?

В темноте поднимались в беззвездное небо стены кронверка, к которым сходились крепостные куртины. С высоты башен кронверк, его бастион и полубастионы напоминали зубчатую корону, но сейчас, ночью, с высоты мостовой, это были всего лишь черные стены.

– Откройте ворота, – приказал начальник «Черного кабинета».

Караульный поставил фонарь на камни и едва не уронил алебарду.

– Но приказ… Когда звонит колокол…

Сорель глубоко вздохнул.

За спиной караульного появились другие стражи. Два… три…

Под свободным сюртуком на поясе Сореля висели две вещи: слева – кошелек с золотом, справа – позолоченный пистолет, подарок Маринка. Но Сорель выбрал вздох.

Вздох был сигналом.

Из темноты выступили с десяток бледных фигур. Они двигались немного дергано и неспешно, но зато были сильными и прямолинейными и не боялись пуль и клинков – если только свинец или сталь не разрушали их мозг. Затрещали кости. Караульные завопили.

Через несколько минут зомби покончили с охраной. Сорель переступил через раздавленные тела.