— Тише, Мэдрина! — тишину пронзил хорошо знакомый низкий мужской голос, отскочивший эхом от голых стен. — На место!

Тарвейл. Именно он появился из едва различимого дверного проема. Свет факелов отбрасывал какие-то зловещие тени на его лицо. В том же парадном костюме-тройке, только вот что-то неуловимо изменилось в его облике. Он выглядел более собранным, чем обычно, взгляд стал более хищным, черты лица заострились.

А пантера, прижав голову к полу попятилась. Стоп. Он сказал… Мэдрина?! Второй сущность матери была… пантера! Голова закружилась, на глазах проступили слезы, казалось, что я задыхаюсь от осознания…

— Сандра! Как хорошо, что ты уже здесь! Значит, Тэйм передал тебе мой подарок. Прекрасно. Бал в самом разгаре, все внимание сосредоточено на принце, его безопасности и безопасности студентов. Нам никто не будет мешать, — министр по делам фамильяров широко улыбнулся, будто оскалился, а следом выхватил какую-то вещицу из кармана. Раздался щелчок. Артефакт активировал что-то, и по кругу проклятого символа, прямо вокруг меня вспыхнуло пламя. Дернулась к его краю, но меня будто что-то оттолкнуло.

— Это вы… — я проговорила, сжимая руки в кулаках и чувствуя магию, готовясь к удару.

Дернулась в другом направлении, пытаясь покинуть круг, но тщетно. Я была в ловушке, как тогда, на ринге.

Тарвейл был все это время у нас под носом. Но кто будет подозревать того, кто лишен дара, лишен зверя? Он казался слабым, каким-то… никчемным. Ему сочувствовали и жалели. Вероятно зря. И теперь я здесь…

— Да, я, Сандра, — Тарвейл прошел вперед, к каменной чаше и что-то опустил туда. — И попрошу тебя не применять силу для твоей же безопасности. Меня ты не ранишь, а себе можешь навредить. С блокиратором ты уже знакома, полагаю? К тому же моржельник, если ты не приняла противоядие, конечно же, уже достаточно ослабил тебя, мысли становятся рассеянными, не можешь сосредоточиться… Артефакты, яды и прочие хитрости идеальны для того, кто лишен всех своих способностей!

— Зачем вам все это? — проговорила сквозь зубы, устремив взгляд в тот самый темный угол, туда, где скрылась пантера.

Она здесь! Она действительно здесь! Жива!

— О, это занятная история. Я так понимаю, на недавней встрече Тим рассказал тебе нашу с тобой семейную историю? О преступлении твоих родителей, об их бегстве?

«Дядя» перевел чуть прищуренный внимательный взгляд в мою сторону и отошел от каменной чаши.

— Но вы все эти годы хранили тайну! Вы же помогли им! — горло обожгло от запаха гари.

— Ценой своей силы, — жестко оборвал меня Тарвейл. — Ценой своего зверя. И нет муки хуже для фамильяра, чем гибель второй ипостаси.

Мысли путались, сознание уплывало. Но короткая ясная мысль пронеслась в воспаленном сознании яркой вспышкой.

Его зверь умер, и он все это время… Хотел его вернуть! Ритуал воскрешения! Черт возьми, он хотел воскресить не человека! Тарвейл хочет вернуть себе силу! У него есть все ингредиенты и моя кровь будет служить проводником…

— Вы убьете меня?

— Всегда приходится чем-то жертвовать, — холодно проговорил Тарвейл. — Все могло бы сложиться иначе, дорогая Сандра, если бы двадцать лет назад твоя мать сделала правильный выбор.

Адам бросил мимолетный взгляд в сторону пантеры, а следом в его руках блеснул нож. Он любовно провел пальцем по гладкому металлу.

— Так вы… любили ее?! — я высказала свою догадку, и по тени, проявившейся на лице Тарвейла, поняла, что попала в цель. — И потому она до сих пор жива и все это время находилась здесь, у вас…

Я закашлялась и рухнула на колени, не в силах больше держаться на ногах. Яд медленно заполнял сознание, от него было не спрятаться, не скрыться… Краем глаза заметила, как Адам сжал лезвие ножа в ладони, а мгновение спустя тонкая струйка крови полилась в чашу.

— Женщины вашего рода Кроунер всегда были строптивы, ненавидели правила и лезли в постель к магам, — Тарвейл брезгливо поморщился. — Взять хотя бы тебя, Сандра. Рядом с тобой перспетивный умный сильный влюбленный молодой фамильяр. Но ты делаешь выбор в пользу некроманта, о чьей репутации ходят весьма спорные слухи. Это выдает в тебе Кроунер. Хоть я далеко и не сразу догадался, что ты ее дочь. Что ты метис… Тим прикрывал тебя все эти годы. А Мэдрина… — Адам замолчал, а следом приблизился с ножом к кругу.

— Что вы сделали с ней? — я прорычал, ощущая собственное бессилие.

Моржельник растекался по венам жидким огнем, и я опустилась на пол, чувствуя как силы покидают меня.

— Лишь то, что она заслужила, — Тарвейл фыркнул, поджав губы. — Стоило ей только узнать об опасности, которая нависла над ее дочерью, как она нашла способ вернуться… Ну а здесь моржельник стер память, лишил разума. Теперь она не понимает, кто она и где находится.

— А мой отец… Ваш брат… Это вы его убили?!

— Лишь помог справиться с горечью утраты любимой, — Адам процедил, а в следующее мгновение пересек черту и резким движением провел по запястью. Кожа отозвалась болью. Но лишь на мгновение. Я не могла пошевелиться. Меня будто несло по волнам, укачивало, вращало и вертело. Узоры на полу вспыхнули алым, а пламя рвануло вверх.

Все стало ярким, ослепительным. И лишь черное пятно в углу пришло в движение. А следом тишину пронзил грохот. Будто потолок рушился… Или так оно и было…

— Дар… — я пробормотала, уцепившись взглядом за темную точку.

А следом мир вместе с этой точкой растворился в ослепительной вспышке.

Сознание уносило меня прочь из реальности. Закружило в водовороте собственных воспоминаний, заставляя забыть кто я, где я и что происходит. Все чувства желания померкли, притупились. Я могла лишь безвольно как тряпичная кукла плыть по течению, наблюдая за собственным прошлым. И не было ни конца ни края этому бескрайнему морю памяти. Все, что было так важно когда-то стало лишь воспоминанием.

Прогулки в парке, сахарная вата, первое сентября в школе, первая подружка, последний мамин поцелуй, мимолетная грустная улыбка отца, слезы, бабушкины пироги, школьные будни, первая любовь… И другой мир, академия, магия, первый оборот, друзья, враги, тайна. Все стало четче, значимей… Распределение, задания, призывы и черные глаза. Любовь. Объятия, танец, признание, поцелуй… Дар!

— Остановись, Адам… — его громкий голос зазвучал будто сквозь толщу воды.

Воспоминания стали четче, ярче. Тарвейл. И мама! Она жива!

— Саша! Саша, очнись! — ее призрачный голос пронесся в голове, сбрасывая наваждение.

И тут же резко порывисто вдохнула. Закашлялась. Но поток свежего воздуха ворвался в легкие, пробуждая, заставляя встрепенуться. Сердце бешено заколотилось, разгоняя по венам спасительный кислород. Ощущения, чувства, эмоции нахлынули резко, будто кто-то щелкнул выключателем. Вместе с приступом боли и холода от камня, на котором я лежала. Моржельник испарился, от чего сознание вновь прояснялось.