— Вы же понимаете, что я не имею права разглашать информацию, полученную от пациента! — резким, жутко «профессиональным» тоном оборвала она опера. — Я лишусь работы, если нарушу правила! Вот получите соответствующее разрешение, тогда…

— Я же не прошу вас передавать мне содержание ваших бесед с мальчиком, — прервал поток благородного негодования психолога Ахметов. — Мне важно понять, насколько он был в курсе того, что произошло с его отцом.

— Но ведь это одно и то же! — развела руками Кокорекина. — Извините, я не могу вам помочь!

— Что ж, тогда последствия окажутся на вашей совести, — сказал опер. — Если выяснится, что вы ничем не помогли мальчику, вам придется отвечать!

Дамир уже собирался уйти несолоно хлебавши, как вдруг психолог неожиданно его остановила.

— Погодите!

Он вернулся к ее столу. Дамир блефовал, пытаясь напугать молодого психолога: у него не было подтверждений тому, что Яков Гальперин получил психологическую травму. Скорее всего, в санатории его спрятали, чтобы ребенка не коснулись кривотолки, касающиеся его родителей, ведь только ленивые СМИ не касались тогда этой темы. К тому же Дарья не желала, чтобы малолетнего сына расспрашивал дознаватель. Ахметов заметил, что выражение лица Лии Кокорекиной изменилось: из непреклонной, напыщенной дамы она странным образом превратилась в неуверенную, колеблющуюся девчонку, не знающую, как правильнее поступить.

— Сядьте, пожалуйста, — попросила Лия. Заинтригованный Дамир принял предложение.

— Дело в том, что я… я не работала с Яшей Гальпериным.

— Что значит — не работали? Мы выяснили, что после несчастного случая…

— Яшу привезли в санаторий на следующий день после случившегося. Мать долго беседовала с нашим главврачом, после чего уехала. Мне кажется, они знакомы… Короче, Олег Витальевич вызвал меня и сказал, что мальчик будет находиться у нас на особых условиях.

— Что это значит?

— Ну, во-первых, он проживал в отдельной палате. У нас такие не предусмотрены, есть только двухместные, но Яша находился там один. Он выходил лишь на время приема пищи и практически не общался с другими детьми. Успел, правда, сойтись с одним мальчиком, Сережей Ковтуном, он чуть постарше. Как психолог я настаивала на том, чтобы поговорить с Яшей, выяснить, насколько он травмирован случившимся, но Олег Витальевич запретил. Он сказал, что мать категорически против сеансов и что Яшу главным образом поместили к нам, чтобы его не тревожили следователи и журналисты, способные из самой банальной истории раздуть пожар. Более того, мама Яши боялась, что ее свекор, с которым у нее были отвратительные отношения, предпримет попытку отобрать у нее сына, а потому хотела на время изолировать мальчика от всех, кто мог ему навредить.

— Вас это не удивило?

— Меня удивило то, что мама отказалась от сеансов психотерапии. Дети тяжело переживает смерть родителей. Если ребенок замкнется, спрятав боль внутри, никто не может предсказать, когда все вырвется наружу. Поэтому рекомендуется сразу же начинать работать с пациентом, чтобы убрать его страхи, снять нервное напряжение и все ему объяснить.

— А сколько времени провел у вас Яков Гальперин?

— Около двух недель. Потом, насколько я знаю, мать собиралась взять его на море. Она пыталась облегчить Яше потерю отца, я понимаю, и все же, по-моему, она поступила неправильно!

Дамир ненадолго задумался.

— Лия Афанасьевна, — сказал он, наконец, — а где я могу получить адрес и телефон родителей этого мальчика… Сережи, кажется?

* * *

— Ну хоть что-то! — вздохнула Алла, когда Дамир рассказал ей о результатах похода к детскому психологу.

— Что-то?! Да это же бомба, Алла Гурьевна! Похоже, женка Ильи имела отношение к «несчастному случаю», и пацан что-то знает. Он знает, вот его и спрятали от всех подальше, но Гальперина подстраховалась, запретила психологичке разговаривать с мальчишкой, чтобы ничего не всплыло! И заодно от деда его отгородила, оправдываясь тем, что он-де спит и видит, как бы внука отобрать… А какого внука-то? Он ведь выяснил, что парнишка не имеет к нему никакого отношения, так зачем бы ему отбирать Якова у матери?

— Согласна, — кивнула Алла. — Но с Яшей нам поговорить не удастся: без разрешения матери ничего не выйдет, а она, само собой, такого разрешения не даст. Зато есть этот мальчик, как его..?

— Сережа Ковтун, — подсказал Ахметов.

— Вот с ним просто необходимо побеседовать!

— Я могу…

— Возьмите с собой нашего психолога, Анну Константиновну. Вы знакомы?

— Да, конечно.

— Она знает, как вытягивать информацию из детей. Проблема в том, что действовать придется на свой страх и риск, и нужно придумать, чем объяснить ваш визит матери ребенка.

— Я придумаю, Алла Гурьевна, не волнуйтесь.

— Я полностью вам доверяю, Дамир. Что у вас, Антон?

— Таджик наш оказался парнем наблюдательным, с художественным, понимаешь, вкусом!

— Надо понимать, что портрет получился?

— Получился на славу! Только вот проблемка: по нашим базам злодей не проходит.

— То есть раньше преступлений он не совершал?

— Во всяком случае, не был пойман.

— Плохо… Слушайте, вот что давайте сделаем. Я так понимаю, в отличие от Гальперина, у Дарьи нет связей с криминальным миром, так?

— Ну.

— Значит, она воспользовалась помощью кого-то из близкого окружения.

— Может, любовника?

— Бывший главбух подпустил этого человека к себе, не пытался убежать и позвать на помощь. Скорее всего, они были знакомы. И, чем черт не шутит, вдруг он работает в «ОртоДенте»? Прошерстите филиалы, даже в других городах, и попытайтесь его найти по этому портрету!

— Делается, Алла Гурьевна. Но это еще не все новости. Мне звонил приятель из ГИБДД, который работает в районе, откуда угнали машинку.

— С трупом Малинкиной в багажнике?

— Угу. Он знал, что мы разыскиваем свидетелей, а у них как раз прошел страховой случай: иномарку здорово поцарапали. В ГИБДД пришел страховой агент и сказал, что к ним обратился пострадавший гражданин и принес видеорегистратор.

— Дайте угадаю: на нем есть запись угона?

— Точно! У гражданина, оказывается, тоже была «ракушка», как и у алкашика, непосредственного владельца нашего транспортного средства. Только он ее уже снес, получил компенсацию, однако машину свою временно держал на том же месте, хоть и под открытым, так сказать, небом. Гражданин уезжал в длительную командировку, а как вернулся, обнаружил такое безобразие с тачкой и кинулся в страховую компанию. Те начали расследование, просмотрели записи с регистратора, и — о чудо! — на нем запечатлелось, как на картине, личико нашего угонщика! И, скорее всего, непосредственного убийцы медсестрички.