В то же время информация от Арнольда часто была сомнительной и противоречивой. Она будоражила воображение командиров боевых кораблей, дезориентировала их, мешала правильно оценить оперативную обстановку.

Сотрудник Главного морского штаба генерал В.А. Штенгер впоследствии вспоминал:

«При первом знакомстве с Гартингом он произвел на меня крайне отрицательное впечатление. Я определенно заявил сослуживцам, что этот чиновник в вицмундире не внушает доверия. Однако многие моего взгляда не разделяли. Апломб у Гартинга был очень большой, говорил он очень много и развивал всякие планы, как он поведет охрану. Вскоре он явился с готовым проектом, согласно которому организовал целую сеть постов по побережью Скагена, обслуживаемых местными жителями, за хорошие деньги, конечно, а сам находился во главе целой местной рыбачьей флотилии, которая должна была крейсировать на пути следования эскадры и сообщать ему о всем замеченном. Для поддержания своих планов он не упускал случая представлять нам все более страшные агентурные сведения, якобы им полученные. Денег он изводил уйму, уезжая в Швецию и организуя там охрану, как он нам объяснял; было ли это, однако, в действительности — сказать затрудняюсь.

Гартинг сообщал нам, что «тогда-то видел двух японских морских офицеров с чемоданом, в котором была мина; видел старый миноносец, видимо купленный и приспособленный японцами»; наконец появились новейшие японские миноносцы, и так далее — одно страшнее другого.

И хотя закрадывалось большое сомнение в справедливости его сведений, надо отдать ему должное: он умел хорошо придать всему оттенок правдоподобия, и так как проверить его не было никаких средств, то и приходилось поневоле все же с его сообщениями считаться. Нас, штабных, было очень мало, и выделять кого-либо на эту проверку в Швецию и Данию было невозможно; свободных офицеров вообще не было. да и, кроме того, такое специальное дело требовало особых людей. Приходилось мириться с положением и пользоваться крайне дорогими услугами присланного нам специалиста».

Содержание более ста человек агентуры Гартинга обходился России ежемесячно в 20 тысяч золотых рублей. Его «секретные» рыбацкие флотилии, вызывавшие саркастические реплики сотрудников Главного морского штаба, также регулярно оплачивались государством и стоили около 30 тысяч рублей в месяц. Целесообразность таких расходов нынешними специалистами морской агентурной разведки ставится под сомнение. Скорее всего, существовала система широкомасштабного разворовывания средств, и не только Гартингом, хотя он и был ключевой фигурой в их списании. Не исключено также, что полицейское ведомство львиную часть «чужих» денег использовало в своих узкокорыстных интересах, ведь с его тайного агента никто ранее поставленные ему задачи не снимал.

Охранка полностью доверяла своему руководителю операции. Престиж Гартинга в Министерстве внутренних дел был настолько велик, что представители высшей русской императорской дипломатии не рисковали вмешиваться в некоторые, по их мнению, сомнительные операции секретного агента или тем более заниматься перепроверкой его агентурной информации. Однако в связи с тем, что масштабы выплат превышали всякие разумные рамки, Департамент полиции вынужден был все же ограничить бурную коммерческую деятельность своего представителя по организации за границей в этот период собственной торговой фирмы по купле и перепродаже в Россию крупной партии военных кораблей «по выгодно дешевым ценам».

Отдельные донесения резидента по своему содержанию были дезинформацией и создавали на эскадре вице-адмирала З.П. Рождественского повышенную нервозность команд, доводя моряков до галлюцинаций, в виде видений воздушных шаров над кораблями или всплывающих средь бела дня подводных лодок. Командованию постоянно шли донесения о многочисленных минах, поставленных по ходу эскадры. Флагманский корабельный инженер Е.С. Политовский в начале похода писал домой: «Сегодня ночь опасная. Пойдем проливом. Опасаются нарваться на японские мины. Может быть, мин и не будет, но, принимая во внимание, что японские офицеры давно уже приехали в Швецию и, говорят, поклялись уничтожить нашу эскадру, надо опасаться.»

Личный состав отряда броненосцев эскадры, постоянно ориентированный потоком внешней и внутренней информации на происки японцев, в ночь на 9 октября 1904 г. в условиях крайне плохой видимости и дождя в районе Доггер-банки в Северном море принял мирные английские рыболовные суда из Гулля за японские миноносцы, открыл по ним беглый огонь из всех калибров, потопил два судна и повредил остальные. Реакция Англии на «гулльский инцидент» была резкой. Она, угрожая России войной, в ультимативной форме потребовала отстранить от командования весь высший офицерский состав эскадры во главе с З.П. Рождественским. Не исключено, что это в действительности была англо-японская совместная провокация, ставшая основной причиной эскалации конфликта. Война могла разразиться каждую минуту. Однако, учитывая растущее русско-германское сближение, Англия согласилась на передачу дела в специальный международный трибунал, что и было оформлено англо-русской декларацией от 25 ноября 1904 г. Конфликт завершился выплатой Россией денежного штрафа в сумме 65 тысяч фунтов стерлингов.

В 1905 г. вышла в свет книга В. Теплова «Происшествие в Северном море». Автор утверждает, что русская делегация в трибунале располагала неопровержимыми доказательствами о закупке японцами английских миноносцев, об их планах нападения на эскадру, но не могла предъявить на суде ни одного убедительного довода о присутствии у Доггер-банки японских кораблей. Попытки использовать в качестве доказательств агентурные данные Гартинга не увенчались успехом. Предполагалось под соответствующей легендой вызвать в качестве свидетелей команду шхуны «Эллен», якобы завербованную российским тайным агентом и, по его донесению, будто бы видевшую в море японские миноносцы. Однако из соображений конспирации директор Департамента полиции А.А. Лопухин 26 октября 1904 г. в этом отказывает.

10 ноября 1904 г. Департамент полиции уведомил Морское министерство о ходатайстве Гартинга распустить свою организацию, так как считает его миссию завершенной. Последнее ведомство с этим незамедлительно согласилось. Позже снова возник казус, связанный с работой полицейской агентуры: при проходе русских кораблей Суэцким каналом в Красное море их должны были сопровождать нанятые, и по сводкам, щедро оплаченные Департаментом полиции специальные суда охраны. Однако таковых почему-то на месте не оказалось.

Когда эскадра подходила к Японскому морю, японские рыбаки на более быстроходных судах, чем военные корабли, обогнали ее и предупредили свое командование о приближении русских.

14 (27) мая — 15 (28) мая 1905 г. в Цусимском сражении 2-я Тихоокеанскую эскадра под командованием вице-адмирала З.П. Рождественского была уничтожена японским флотом.

Что касается г-на коллежского советника Гартинга, то его миссия оценена очень высоко. Прибыв на Дальний Восток, Гартинг покинул эскадру. Сначала занимался организацией борьбы с японским шпионажем в Маньчжурии. Результат его деятельности был незначительным. Оказалось, что выделенные ему на эти цели средства были более чем скромными, по сравнению с суммами, которыми располагала японская разведка. Дальше, с целью зондажа верноподданнических чувств русской армии Гартинг путешествовал по суше, за что получил вознаграждение в 100 тысяч франков. Вскоре он стал статским советником фонГартингом, получил генеральский чин с титулом превосходительства, 10 тысяч рублей наградных за «морскую одиссею» и должность начальника всей русской тайной полиции за границей со штаб-квартирой в Париже. Под его началом была целая армия тайных (секретных) агентов, действующих в среде русской эмиграции зарубежной Европы. Ему назначили 36 тысяч франков жалованья, 100 тысяч франков наградных и 150 тысяч рублей в год на секретные расходы. В Брюсселе, на улице Иосифа Второго, он имел роскошный особняк. Не был обижен агент и наградами: как русскими орденами, так и французским орденом Почетного легиона.