– Черт возьми, мне будет ее не хватать. Всем нам, наверное. Но я рада, что по крайней мере ты остался жив.

Теплота ее слов удивляла; во всяком случае, это были первые добрые слова, сказанные ею Томасу после их ссоры у Реки Крови.

С мрачной улыбкой он протянул Джанет кулон, который она сжала обеими руками. И, отвечая на его вопросительный взгляд, шепотом произнесла:

– Я бы никогда не выбросила твой подарок. Его отнял Охотник перед тем, как бросить меня в то чертово подземелье.

– Благодарю, миледи.

– Я…

Не обращая внимания на их разговор, Повелитель Тьмы, едва удостоив Томаса взглядом, прошел мимо него. Осторожно обойдя растекающуюся лужу крови, он посмотрел на женщину, сидевшую на своем большом троне, и обратился к ней:

– И снова то, что принадлежит мне по праву, отняли у меня без раздумий и осмысления. Этот ваш заблудший рыцарь, этот кусок мяса, убил еще и ценного слугу, который исправно мне служил, а в свое время столь же ревностно поклонялся и вам.

* * *

Кровавая кончина Охотника Королеву более чем устраивала, хотя ее тоже ошеломила внезапная утрата матушки Хэйнтер. Однако она с непроницаемым выражением посмотрела сверху на рогатую фигуру в красно-черном одеянии.

– Как! У тебя не найдется доброго слова для старушки-ведьмы, которая так долго служила обитателям твоего городища?

– Нет, моя Королева. Она, помимо прочего, еще и препятствовала моим желаниям, так что ее участь мне безразлична.

За то короткое время, что они с ведуньей провели вместе, Королева поняла всю ценность советов Бутылочной Ведьмы, чья кончина ее крайне огорчила. Прежде чем заговорить, она раздраженно повертела в руке свой золотой скипетр.

– Я полагаю, превращение, которому ты подверг своего слугу, тебя только потешило?

Темнейший ухмыльнулся.

– Ну так что с того? Он был моим, вне зависимости от обстоятельств, вызвавших его гибель. Так что я по-прежнему требую выплату!

– Здесь, при моем дворе, ты не имеешь права претендовать ни на одного из моих подданных! Тебе понятно?

Прежде чем ответить, Повелитель Тьмы ощерился улыбкой, от которой у всех похолодели сердца.

– Миледи, позволю себе кое-что напомнить. Наш древний контракт, подписанный кровью, дарует мне это право даже вопреки твоей воле. Так что теперь я заявляю, что этот бренный рыцарь принадлежит мне на правах дани!

* * *

Его слова потрясли всех присутствующих до глубины души.

– Моя Королева, – с нарочитым спокойствием молвил Рыцарь Розы, – я присягал тебе, и никому другому. Как я смогу продолжать свою службу тебе, находясь в его Дворе Теней?

Поглядев на своего консорта, Королева отвела взгляд:

– Томас, я устала от твоих игр. Я ясно увидела, что твое сердце более мне не принадлежит, и это само по себе крайне неприятно.

Она с непререкаемым видом обратилась к Повелителю Тьмы:

– Ты, наверное, хочешь принять свой дар прямо сейчас, а не в Канун Всех Святых, несмотря на то, что до этого благого празднества уже рукой подать?

Велика и ужасна была улыбка, что осветила лицо Темнейшего. От ее вида любая надежда на пощаду тотчас испарилась.

В опасении, что Королева от него отречется, Томас воскликнул:

– Моя госпожа, я умоляю…

Но Королева отвергнула его мольбы:

– Все века, что существует Страна Летних Сумерек, контракт между Повелителем и мной неукоснительно и полностью соблюдался в оговоренные сроки. Действительно, мое королевство самим своим существованием обязано той сделке. Так что Повелитель получит свою мзду в полной мере – а кем лучше оплатить дань, как не моим собственным Рыцарем?

Слова Повелителя Тьмы засочились медом поверх дегтя:

– Воистину, так было от века! И пребудет всегда. Никто не смеет подвергать сомнению традицию, освященную тысячи раз за тысячи лет!

В какой-то момент на лице Королевы мелькнула некая неуверенность, отчего Том ощутил прилив надежды. Повелитель Тьмы, очевидно, уловил то же самое, поскольку поспешно добавил:

– Тогда твой милостивый дар я приму в это самое время и в этом месте. Ну а пока, не можем ли мы с тобою хоть немного поговорить с глазу на глаз, уединившись где-нибудь подальше от недостойных ушей, коим не дозволено слышать слова, предназначенные сугубо для твоего тонкого слуха? Может, в твоем саду, среди роз, коими ты так восхищаешься?

Ответ Королевы был неожиданно резок и полон горечи:

– Прошу не направлять мои мысли своими бархатными словесами! Испокон веков я правила этими землями, и я делаю то, что надлежит, но только тогда, когда сама решу, что это должно быть исполнено.

Не обращая внимания на разглагольствования двух царственных особ, по хладным мраморным ступеням вверх взбежали две лисички и, добравшись до трона, разместились не у ног Королевы, а запрыгнули ей сразу на колени, свернувшись там плотными комочками из теплого темно-серебристого меха, смиряя ее гнев.

Довольная тем, что даже такие блаженные создания выказали ей свою преданность, Королева так и не могла скрыть своей нерешительности.

– И все же меня мучает вопрос: а можно ли как-то обойти эту традицию?

Лисички взглянули на лицо Королевы и увидели, что в глубине ее бледно-зеленых глаз скрывается множество неотступных страхов: страх погрязнуть в очередном безумии, страх быть низвергнутой этим настырным рогатым чудищем, но более всего всепоглощающий страх действительно когда-нибудь пропасть и уже не возродиться. Не мигая, оба пушистых существа зажгли огонечки глаз и зашептали ей так тихо, что слышала только она:

– В самом деле…

– … есть и такие истории…

– … где говорится…

– … о таком исходе…

– … уготованном тем, кто…

– … имеет на то силы.

Совсем еще юная Королева, не до конца уверенная в своей мощи, только прошептала:

– Что за истории? Я их не слышала.

* * *

Внизу, у основания мраморных ступеней, Повелитель Тьмы, явно чуя нерешительность Королевы, решил действовать. Метнувшись к трону, он проревел:

– Я устал от этих игр! Ты будешь моей, и точка! Сейчас же!

В этом его напоре всегда таилась его величайшая слабость.

Рыцарь Розы в ужасе прыгнул к рогатому абоминогу и скинул его со ступеней. Во взвихрении бархатной пелерины и изысканных одежд Повелитель Тьмы сверзился на плиты пола и заскользил по ним, остановившись только тогда, когда уткнулся в труп своего бывшего Охотника.

На какое-то время под сводами воцарилась тишина. А затем Темнейший медленно поднялся на свои раздвоенные копыта и так стоял в луже крови, натекшей с его бывшего миньона. При взгляде на Королеву лапищи абоминога стиснулись в кулаки, а лицо исказилось отчаянием, но одновременно и неким корыстным расчетом.

Его охотничьи звери были перебиты, огромное войско сметено, попытка взять Королеву нахрапом провалилась, так что