меча, ни копья, Кого бы на свете любила так я».

Джанет сжала материнские ладони; несмотря на печаль, глаза девушки лучезарно сияли, когда она тихо повторила последние строки:

«И нет при дворе ни меча, ни копья,

Кого бы на свете любила так я».

Маири остановилась и, глядя дочери в глаза, спросила:

– Джанет, любишь ли ты своего Тэм Лина?

– Да. Да, люблю!

– Тогда дослушай эту балладу до конца.

Мать взяла лицо Джанет в свои морщинистые ладони и повела остальные куплеты старинной баллады:

Чуть выше колена подол подобрав,

В Картер-Холл возвратилась Джаней,

Чтоб рыцаря там обо всем расспросить

Затем, чтоб открылся он ей.

«Скажи мне, Тэм Лин, что за тропка

Тебя в этот край привела?» —

«Владычица Фэй подхватила меня,

Когда я сорвался с седла.

И жил я в блаженстве и почестях,

Красив и исполнен сил,

Покуда обет владычицы

Мне правду не разгласил —

Что в срок, ей от века положенный,

Она платит Аду мзду.

И я из ее обители

Туда в услуженье пойду.

Но ночь Хэллоуина близится,

Где нынче на скачках народ,

На выигрыш тая упование,

Не знает, что чудо грядет.

Там жди, и пропустишь вначале гнедых,

Затем вороных лошадей,

А следом завидишь белую —

И к ней ты беги скорей.

На белой я буду, как рыцарь земной —

Таков заведен мне почет.

Я спрыгну к тебе под крики и рев —

Не бойся, спасенье нас ждет.

Меня попытаются в тварь обратить,

Но, скрытый твоим плащом,

Для чар я невидимым сделаюсь —

И мы устоим вдвоем.

И я обращусь тогда в грозного льва,

Но ты не отринь меня —

Держи и не бойся, ведь ты и я

Крепки, как одна семья».

Средь ночи она уж ждала его,

Удил заслышав звон,

И сделала все, как сказал ей Тэм Лин —

И этим он был спасен».

36

Когда песня стихла, Джанет молча села на парапет, окинув взглядом далекую фигуру в элегантных красных доспехах, что стояла в молитвенной позе перед Королевой.

«Томас, что же я должна сделать, чтобы вызволить тебя отсюда живым и невредимым?»

Джанет снова обратилась к матери:

– Звучит вроде хорошо, но ведь это, наверное, не вся песня?

– Да, не вся. Разгневанная Королева, пылая жаждой мести, проклинает девушку и ее спасенного.

Джанет не смогла сдержать горького вздоха.

– Прямо как наша чертова сучка-королева, что вознамерилась погубить жизнь своего рыцаря заодно с его клятой честью.

Маири задумалась, а затем едва слышно сказала:

– Джанет, ты уж прости, но сомневаюсь, что болтовня поможет нам найти правильные ответы.

Помолчав еще немного, она продолжила:

– Вначале я так не думала, но… не кажется ли тебе, что даже эта наша Королева, в отличие от владычицы из баллады, заслуживает хоть немного счастья?

Стиснув кулаки, Джанет выкрикнула:

– Нет, не кажется!

– То есть в твоем сердце совсем нет к ней снисхождения? Даже я при всем том, что она сделала с моей жизнью, пытаюсь его в себе как-то искать.

Джанет не верила своим ушам. Ее мать столько пережила, но все равно продолжала:

– Коли на то пошло, в нас обеих так или иначе живет некая частичка этой Королевы. И так будет всегда.

Маири нежно погладила лицо потрясенной дочери.

– Наша подруга ведунья однажды объяснила, что нам совершенно незачем чураться этой мысли. В конце концов, это дает нам возможность видеть эту землю и всю красоту, которая здесь существует.

Джанет глухо откликнулась:

– И всех жутких тварей, которые здесь обитают.

Ее мать тихо рассмеялась:

– Понятное дело. Я бы с удовольствием прожила здесь остаток лет, не видя больше ту рогатую образину, но эта земля, да и любая другая, на самом деле лишь отображение тех, кто ею правит.

«Даже в нашем мире, – подумав, заметила Маири, – если рассматривать какую-нибудь конкретную страну, можно представить, как устроен разум ее правителей. И если ту или иную землю тяготит уродство, страх и на ней орудуют монстры, то боюсь, именно это качество обуревает сердца тамошних властителей, властительниц и советников, что правят от их имени».

Джанет с неохотой обнаружила, что медленно кивает в знак согласия – она понимала, что имела в виду мать, – и это, похоже, ободрило Маири.

– Помнишь тот мертвый иссохший пейзаж, который мы одолевали по пути сюда?

У Джанет невольно напряглись плечи.

– Да как такое, бл… кхм! можно забыть?

– Оглядись вокруг. С этой башни взору открывается зеленый и буйно растущий мир, полный жизни. Грудь дышит свежим воздухом. Разве сердце от этого не бьется быстрее? И не говорит ли это о том, что эти владения несут в себе печать доброты самой Королевы?

Джанет не замедлила с ответом:

– А как насчет повседневной жестокости, которую мы видели всюду вокруг нас? Или кромешного мрака подземелий Повелителя Тьмы? Разве это тоже не часть здешнего мира?

Мать улыбнулась:

– Да, разумеется, какая-то часть этой тьмы живет в каждом из нас. И все же, не будь между Повелителем и Королевой той клокочущей ненависти, ты думаешь, в этих землях проливалось бы столько напрасной крови? Лично я сомневаюсь.

Улыбнулась и Джанет.

– Мама, я уже успела понаделать в своей жизни так много ошибок. Если бы ты была рядом и отговаривала меня от некоторых из них, я была бы другим человеком.

Мать потянулась к ее рукам.

– Другим, возможно, но точно ли лучшим? Ошибки делают человека тем, кто он есть, точно так же, как и победы. Джанет, ты прекрасный человек. Правда.

Вспышка понимания согрела сердце Джанет, когда ей вспомнился их долгий переход в город Королевы, когда две пожилые женщины часами разговаривали и смеялись друг с другом.

– Сейчас я корю себя за глупость, но во время нашего путешествия сюда я жутко завидовала вашему панибратству с Бутылочной Ведьмой. Ведь мне оставалось только дуться и жалеть себя. Я, наверно, смотрелась ужасной занудой. Прости меня, пожалуйста, – сказала Джанет матери со слезами на глазах.

– Да перестань, – нежно улыбнулась Маири. – Ты ведь